– Все верно, Густав. Нам нужна помощь, после ее оказания вы вольны принять любое решение: перейти в телохранители правителя в прежнем чине или отказаться и уйти.
– А зачем мне в принципе вам помогать? Я не хочу ввязываться…
– Полковник! – перебил астролог. – Возможно, что сейчас, пока мы с вами разговариваем, правитель Материка нуждается в помощи! Вы – солдат, Шип! Вы давали присягу защищать свою страну и государя! Неужели вы – трусите?!
Маг наседал на Густава, давил на чувство долга. Шип бросил взгляд на майора, тот густо покраснев, отвел глаза. «Не исключено, что прежде на него давили точно так же», – подумал полковник.
Но майора защищало тавро привязанности к Пантелеймону и он смог отбрехаться.
Теперь же, выбрав крайнего – полковника, отвергнутого кастой, – придворные (а может быть, и заговорщики) наседали на бывшего начальника охраны.
Шип суматошно размышлял. Подвох был налицо, чтоб там не обещал астролог. Но девяностолетнему правителю и в самом деле могла потребоваться помощь. Пантелеймона, предположим, грохнул паралич и он сейчас лежит неподвижный и беспомощный, а его немолодой приближенный Дум вполне способен оказаться в той же комнате. Увидев парализованного правителя звездочет и сам мог окочуриться от разрыва сердца.
«Что делать?.. Соглашаться или…»
Или. Послать всех к чертовой матери. Причем, немедленно. Выйти из Дворца и напиться вместе с циркачами. Забыть.
«Забыть?.. А если потом окажется, что моя трусость погубила государя? Если в этой комнате собрались не заговорщики, а искренне обеспокоенные люди? Кем я тогда останусь для потомков… трусливым наблюдателем за цирковыми представлениями, горе-воякой, овеянным позором?..»
Сказать по-совести, Густав, как и большинство сограждан, считал Пантелеймона величайшим из государей. Шип родился и прожил до сорока двух лет во времена его правления, но будучи образованным человеком отлично знал, как было прежде. Он изрядно ознакомился с исторической литературой и почитал Пантелеймона знаковой фигурой. Колоссом, реформатором. Хотя когда-то тот был государственным преступником.
Но даже государственных преступников закон допускал на Испытания Троном. Раз в пять лет Трон, восемь веков назад созданный великими волшебниками, служил индикатором способностей потенциальных правителей. Каждый из испытуемых, усаживаясь на кресло, вытесанное из скальных пород Дворца, мгновенно получал оценку. Трон менял окраску и показывал, насколько человек пригоден для высшей должности. Проверку могли проходить не только представители знатнейших фамилий и могущественных каст, но и простолюдины.