Боязливо открыла глаз и осмотрелась. Мы
находились в полутемном коридоре. Освещение здесь было странное.
Тонкие светящиеся голубым цветом контуры поперёк тоннеля с
необработанными стенами.
Пернатый спокойно проходил сквозь контуры, а
меня словно засасывало куда-то и выплевывало с другой сторону.
Мерзкое сосущее чувство стало слишком навязчивым, когда мы,
наконец, вышли к двери лаборатории.
Быстро. Очень быстро. Хотя, откуда мне знать,
какое расстояние отделяет лабораторию от того коридора, где все
произошло.
— Это тайные коридоры. Гаргиппия
приказала показать тебе их.
Я
развернулась, надеясь увидеть вход, но передо мной была глухая
стена. Никаких намеков на дверь, только серый камень.
Таурус потянул меня за руку, увлекая за собой
в лабораторию, где вовсю хозяйничал Омнис. Гарпий повернулся на
звук шагов и замер. Из рук выпали пробирки. Плиты пола
задымились.
— Что случилось? — прохрипел он,
оценивая масштаб катастрофы.
— Ушастый, — просто ответил Таурус,
указывая на кресло, которое я откуда-то смутно помню. — Омнис,
нужно обработать рану и сделать все возможное, чтобы сохранить
глаз.
— Не хочу вас огорчать, но глаз
сохранить невозможно. Кое-кто основательно поковырялся в нем, —
многозначительно произнёс близнец, после внимательного осмотра.
Что же, придётся смириться и с этим
уродством. Что мне только делать, если все-таки получится выбраться
отсюда?
***
— Таурус, изображения с камер в
коридоре, где ошивался эльф, пропали, — произнёс Омнис, когда
гарпий вошёл в лабораторию. — Его вообще сначала видно не было, а
потом мелькнул в кадре и пропал. Ты какую ловушку ему выбрал?
— Насколько помню, лабиринт в
лабиринте, — задумался Таурус и зачем-то уточнил: — а что?
— Не знаю, — пожал плечами брат. —
Отсутствие записей из препятствия ещё можно объяснить, но почему из
обычного коридора не поступает никакой информации?
— Омнис, это Гаргиппия... — задохнулся
от внезапной догадки гарпий. — Нужно добраться туда как можно
быстрее. Боюсь представить, что там творится. У эльфа,
какое-никакое оружие. А Гаргиппия находится в безоружном теле.
Омнис со стороны наблюдал за суетой брата.
Отмалчивался. Размышлял. О ком больше беспокоится близнец, о
богине, которая в большинстве случаев является бестелесным духом,
или об оболочке? И чем дольше он смотрел на бесцельные метания по
лаборатории и прислушивался к возгласам разнообразного гневного
содержания, тем больше склонялся к мысли, что в сложившейся
ситуации состояние зверушки того беспокоит сильнее.