– Вы действительно считаете нужным поведать мне о том, что говорила вам супруга?
– Ну да, сударь! Она говорила мне: Тимотэ, напрасно ты водишься с этим бретером, который играет жизнью ближнего своего, и тем более напрасно предоставляешь ему кредит. Моя жена, сударь, дурного не посоветует.
– Почему же вы не прислушались к ее словам? Ведь вы, вероятно, стали жертвой подобной торговли в долг?
– Я вас сейчас все объясню. Я ювелир…
– Это нам уже известно. Но вы давали ему в долг? Ну же, отвечайте.
– Да, давал, но исключительно в целях самозащиты.
– Как это?
– Если бы я прислушивался исключительно к голосу мужества, то давно послал бы этого маркизика искать развалины своего маркграфства туда, где он их когда-то оставил. Но в этом случае он, несомненно, стал бы искать со мной ссоры. И тогда мне пришлось бы рисковать жизнью, которой так дорожат мои жена и дети.
– Если вкратце, сколько вам должен маркиз де Матален?
– Около пяти тысяч франков.
– Значит, всего девять тысяч шестьсот.
– Да, сударь, с учетом хранящейся у меня расписки, – ответил тот, что говорил первым.
– Вы полагаете, что де Матален пытался покончить с собой? – неожиданно спросил заместитель прокурора. – Ведь все указывает именно на это?
– Очень даже возможно, – меланхолично прошептал третий торговец.
– Что вы хотите этим сказать?
– Что мы не единственные его заимодавцы. Доведенный до крайности кредиторами, которые его преследовали, осыпая угрозами, он вполне мог прибегнуть к самоубийству, чтобы со всем этим покончить.
– Я даже допускаю, – добавил ювелир, – что он нанес себе точно рассчитанный удар кинжалом, чтобы не умереть, но при этом вызвать сочувствие, способное смягчить надоедавших ему своими визитами судебных приставов и других слуг закона.
– Его собирались отправить в тюрьму за долги? – спросил заместитель королевского прокурора.
– Пока нет, но все шло именно к этому.
В этот момент в комнату, где находились все персонажи, которых мы только что выслушали, вошел врач, осматривавший рану больного.
– Ну что, доктор? – спросил судейский.
– Серьезных осложнений нет, он будет жить.
– Слава богу! – воскликнул один из торговцев.
Едва он произнес эти слова, как в комнату вошли жандармы, которых капитан ранее отправил с поручением. И не одни, а со своей жертвой, то есть с Меротт, не растерявшей ни капли своей уверенности.