Честное слово, мне впервые в жизни стало по-настоящему
страшно.
Тут мне снова что-то проревели в ухо.
А я же ни слова не понимаю!
Опять он что-то мне рычит!
Да что за тарабарщина?! Кто ты вообще такой,
зараза?! И почему норовишь сломать мне единственную правую
руку?!
Я вскрикнула, чувствуя, как от прикосновения
нелюдя по коже бегут ледяные разряды. Затем все-таки
отшатнулась, инстинктивно помогая тому, второму, кто тянул
меня прочь. Вскрикнула снова, когда белые пальцы едва
не цапнули и за вторую руку,
но промахнулись – наверное, странное существо сильно
ослабло. Правда, это не помешало ему приподняться следом,
выхватить второй рукой нож из собственной груди… точнее,
это был не нож, а очень тонкий и довольно
длинный кинжал с витой, украшенной странным
серебристо-голубоватым орнаментом рукояткой… а потом выплюнуть
из себя несколько непонятных слов. От которых меня мороз
продрал уже всю, а левая рука онемела до самого
плеча.
Но больше всего поразило другое: когда гуманоид –
видимо, от слабости, потому что пятно на его тунике
ширилось с ужасающей быстротой – все-таки разжал пальцы
и выронил свой клинок, кинжал почему-то не упал
на землю. Не спикировал на мои несчастные коленки,
порвав новенькие джинсы и располосовав ногу до кости.
Он как привязанный почему-то завис прямо у меня
перед глазами. А когда бледнолицый тип с последним
вздохом рухнул обратно и замер, больше не делая попыток
пошевелиться, кинжал завертелся вокруг своей оси. Неприятно
засветился, озаряя поляну… да, кажется, это была все-таки
поляна… призрачным голубоватым светом. После чего, наконец, вспух
ослепительно ярким шаром и разлетелся на мириады
серебристых искорок.
В этот же момент стальная хватка на моем плече
разом ослабла. Кто-то невидимый грубо перехватил меня
за шкирку, больно прищемив волосы, и буквально швырнул
на мертвого незнакомца. А следом бросил что-то еще –
твердое, довольно увесистое – камень, что ли? –
умудрившееся тюкнуть меня точно по темечку. От удара
в голове все помутилось, перед глазами во второй раз
запрыгали разноцветные звездочки. К горлу подкатил
тошнотворный комок, а левую руку заломило с такой силой,
что я белого света не взвидела.
Возможно, я закричала. Не знаю. Или даже
завопила, поскольку боль была просто невыносимой. А может,
это внезапно поднявшийся ветер так истошно завыл?
Не помню больше ничего. Последнее, что я увидела перед
тем, как упасть на залитую голубой кровью грудь убитого
существа, были его неподвижные черные глаза. И холодное
мертвое лицо, в котором больше не осталось жизни.
И медленно, как во сне, распадающееся на сотни
зеленоватых искорок его тело, в облаке которых я
и утонула, как в бездонном лесном озере.