Интересно, думал я, может быть, это только я так воспринимаю те часы? Спрошу у дочери. Оказалось, ту ночь она помнит с трудом, но зато вспомнила другую – года два назад, когда она болела крапивницей. У нее все жутко чесалась, и она не могла уснуть. Я решил тоже не спать, за компанию. Мы долго болтали, а потом до посинения смотрели «Собаку на сене». К утру оба заснули. «Это было классно!» – вспоминает она.
Где Бог, когда ко мне в ухо заползает двухвостка? Теперь я знаю. Я сижу у него на коленках, а он прижал меня к себе и везет на скорой помощи, в больницу. Он говорит мне, что все будет хорошо, он рассказывает мне истории, держит меня за руку, говорит, что мы будем делать завтра, когда выйдем из больницы. Он обнимает меня крепко-крепко, и я знаю, что он никуда не уйдет.
Наверное, он делает даже больше, чем я подозреваю. Если я, будучи зол, могу любить своих детей, то он и подавно. В часы страданий Бог приближается к нам так, как никогда не приближается в благоденствии. Это не значит, что двухвостка перестала делать «грозу» у нас в ухе, не значит, что крапивница вдруг чудесным образом прошла, но мы точно знаем, что он будет с нами до самого конца. Он будет держать нас за руку крепко-крепко и никуда не уйдет.
А потом, рано утром, когда все кончится, мы пойдем гулять по городу. Улицы будут пустыми, в воздухе будет разлит аромат свежей июньской листвы. Мы будем долго болтать о том о сем, а, когда окажемся дома, завалимся спать – аж до обеда. Но эти моменты прошлого будут еще долгие годы вспоминаться нам как блаженные минуты счастья, моменты встречи с Самой Любовью.
Мячиком по лбу или урок имманентности
Просматриваю старые видео – 2006 года – и ловлю себя на мысли: «Что бы я отдал, чтобы вернуться туда хотя бы на мгновение и посмотреть на свою дочь, танцующей в 5-летнем возрасте?» А ведь тогда мне все казалось обычным, обыденным – ну ладно, танцует ребенок, ну и пусть себе танцует. Тогда мне не казалось, что я обладаю сокровищем. Все было повседневным.
Теперь, девять лет спустя, дочь тоже танцует, и опять все кажется обыденным. Но, просматривая старые видео, остро осознаешь одну не вполне очевидную вещь – Бог не в чем-то экстраординарном, он в ординарном. Он в обыденности. Он в повседневных мелочах. Он настолько имманентен, слит с текущим моментом, что я не могу его даже отделить от собственного дыхания.