– Да подавись, – огрызнулся Андрей.
– Вот сейчас не поняла, что это было, – Ева не на шутку озадачилась.
– Меня раздражает тупость.
– Посмотри на меня, – потребовала Ева, осознавая, что Андрей всё-таки обиделся.
– Можно подумать, я не видел твоих лживых глаз! Пусть он на тебя смотрит.
– Андрей!
– Что тебе от меня ещё нужно?! – возмущённо воскликнул Воронцов.
Ева опешила от этой грубости. Ещё больше её огорчило то, что Андрей её не понял, а включил свою мужскую гордость.
– У тебя-то, оказывается, парень есть, – продолжил он уже почти шёпотом. – Я сделал всё так, как тебе хотелось. А хочешь ты не меня.
Ева опять впала в какой-то ступор. Обижаться – это её прерогатива. Другое амплуа ей не знакомо, а потому она не находила слов. Все молодые люди должны терпеть её выходки, а Андрей сам выкидывает что-то непонятное.
Однако напрасно Ева опасалась увидеть в нём несправедливо обиженного ребёнка, когда после раздумий подняла глаза. Из лица Андрея исчезла даже та игривая инфантильность, которая располагала к нему первого встречного прохожего. Он был серьёзен, а потому больше, чем когда-либо походил на Сашку. Что-то подсказывало Еве: сейчас Андрей так же суров в своих суждениях. При всём трагизме, с которым он произнёс последнюю фразу, в выражении его лица не было ничего жалобного. Он не смотрел на неё глазами преданной побитой собачонки. Воронцова разъедало уязвлённое самолюбие. Андрей чувствовал себя отвергнутым мужчиной, а это самый мощный удар по изнеженной мужской психике.
Еве стало страшно оттого, что она не сможет забыть это его лицо, опасаясь, как бы оно ни снилось ей в кошмарных снах. Помимо боли и разочарования в глазах Андрея тлело презрение, угольки которого будут отныне всегда обжигать её. Ева бы легко вынесла такой приговор во взгляде от кого угодно, только не от него. Они могли ссориться, задевать друг друга самыми погаными фразами, но прежде Андрей никогда не смотрел на неё так.
Ева молчала, догадываясь, что в этот раз придётся мириться по-настоящему, с извинениями, а не по привычной схеме: разошлись, покипели, остыли, а наутро друзья. Желание разговаривать с Андреем пропало. Он не был виноват. Не испытывала чувства вины и Ева.
Андрей безмолвно простоял с минуту, не зная, на чём сосредоточить свой взгляд, лишь бы не смотреть на неё. Ева же не отводила глаз от него, ожидая продолжения этой неприятной сцены, каковыми совсем небогата жизнь обычной девушки. В итоге он просто ушёл, не пошевелив ни единым мускулом на лице, не сделав никакого саркастичного замечания, не попрощавшись.