– Она не должна умереть, только не она…
Я подбежала к нему. Он улыбался.
– Здравствуй, – раздался его умиротворенный голос.
Он не изменился, такой же красивый, хотя нет… что-то поменялось…
– Тебе идут крылья.
Он совсем по-ангельски рассмеялся. Свет, яркий, волшебный, теплый, убаюкивающий…
– У нее падает пульс!
– Боже, да сделайте вы хоть что-нибудь!!!
– Или вы успокоитесь или выйдите отсюда!
Я не хочу уходить, здесь так спокойно, хорошо. Здесь нет боли. Алексей покачал головой.
– Тебе еще рано.
Но я не хочу возвращаться! Почему я должна?
– Они ждут тебя. Твой муж и сын.
Муж…, и сын….
– Пульса нет! Скорее же ну…
– Родная, вернись!
Я услышала. Он звал меня.
– Иди, тебе сюда действительно рано.
Его улыбка, свечение, мягкие крылья. Прощай, Лешка.
– До свидания… – я не знала, что ангелы умеют ухмыляться.
– Слава Богу! Пульс нормализовался.
– Спасибо, любимая, спасибо, что вернулась.
Боль вернулась вместе со мной. Почему люди должны испытывать боль? Боль при рождении, боль, когда умираешь. Боль – вечный спутник человеческой жизни…
Там нет боли. Есть только спокойствие и радость, несравнимая с человеческой.
– Пожалуйста, не бросай меня больше, не уходи….
Я не уйду, честно. Антон? Почему он не слышит меня?
– У нас родился прекрасный мальчик, здоровенький, у него твои глаза… Ты нужна ему.
Да, мой сын. Ты будешь против, если я назову его Алексеем? Хотя нет, пусть это имя останется только в моем сердце…
Будущее укрыто даже от тех, кто его делает.
Анатоль Франс
Прошло пять лет, с тех пор как я очнулась и увидела мертвенно-бледное лицо моего мужа. Я никогда не забуду этот день. Мне принесли моего сына – Кирилла. Я не забуду тот страх и ту безмерную любовь, которую я увидела на лице Антона.
– Спасибо, что вернулась, – слова полные благодарности, нежности, и чего-то такого, что вряд ли в полной мере подходит под определение слова «любовь». Я видела, как он смотрит на нас, когда я первый раз начала кормить сына. Он боготворил меня. Меня и Кирилла.
Я не узнавала его. Он стал очень заботливым, Кирилл был достаточно спокойным ребенком, но в те единичные бессонные ночи, Антон подходил к сыну и всю ночь на пролет качал его на руках, мурлыча под нос какую-то колыбельную. А утром, без единого раздражительного взгляда уезжал в свое агентство. Первые три года после рождения сына я чувствовала будто попала в сказку. Я боялась, что она закончится, но так хотелось поверить в нее до конца. Антон баловал сына, вагоны игрушек: машины, танки и, конечно, пистолеты. Когда сыну исполнилось три года моя сказка медленно, но верно пошла на убыль. Антон тщательно скрывал свою деятельность, дабы не расстраивать меня. Он вообще меня не расстраивал. Так, что все шло очень замечательно. Для меня. Для Кирилла. Но не для Антона. Я знала о роде его деятельности, меня на время успокоило то, что он открыл сыскное агентство, я даже начала наивно предполагать, что с криминалом он завязал. И теперь спустя пять лет, я убедилась, что, ввязавшись один раз невозможно выбраться оттуда. По крайне мере, живым.