Словно в укор за упадническое настроение, солнечный луч больно коснулся глаз. Он каким-то животворящим чудом пробился сквозь мутное стекло автобуса и громадные массы бетона, почему-то считавшиеся человеческим жильем. Хотя однотипные дома к жизни стремительной, словно молодой побег, не имели никакого отношения. Впрочем, как и к человеку с его мечтами, терзаниями и надеждами.
Дора поспешила выйти на ближайшей остановке. Тащить огромный пакет с обновкой было не так радостно, как вчера. Но возможно, перспектива пройти пару остановок и насытить организм кислородом стоила того.
Она запрокинула голову. Последний день осени баловал ее ясным небом. «Удивительно», – подумала Дора. Даже на том клочке небосвода, который ей удалось рассмотреть между крышами домов, она различала несколько оттенков голубого. Цвет был то ярче, то темней – от лилового до стального, и даже причудливое пушистое облачко выплыло, едва не зацепившись за огромную телевизионную антенну.
Дора улыбнулась отважному облачку и собралась было помахать ему рукой, как едва не лишилась равновесия.
– Что стоишь, разинув рот? Это тебе не картинная галерея, людям пройти нельзя, – некий элемент оторвался от текущей массы людей и, больно задев Дору плечом, поспешил воссоединиться с трясинистой гущей спешащей по утренним делам толпы.
«Действительно, – подумала Дора, – нашла, где любоваться небом – посреди улицы, да еще напротив остановки транспорта». Людской поток увлек ее, и она следовала его ритму, не особо заботясь о том, что происходит вокруг. Она снова и снова поднимала глаза в поисках своего облачка. Но оно, видимо, растворилось или примкнуло к более крупным собратьям.
Ее дом встал перед ней нерушимой стеной, и машина Леона у подъезда напомнила ей о вчерашнем разговоре. «Пора заземляться», – подумала Дора. Леон вряд ли оценит ее витание в облаках.
Набрав про запас воздуха и в последний раз взглянув на небо, Дора мужественно переступила порог собственной квартиры.
Леон выглядел вполне миролюбиво.
– Привет, как спалось?
Память Доры еще сохраняла в себе утреннюю свежесть, свет солнца, и цвет неба. Их комнатка показалась ей безумно маленькой, и ей захотелось распахнуть окна, чтобы расширить ее, впустить все то, чем она любовалась еще пару минут назад.
Леон был глух и нем к ее присутствию.