Мне в руки полетела
золотистая жемчужина храна. Совсем
невесомая, казалось, что я держу в руках
моток нежнейшего ангорского пуха.
Улыбаясь, я поднесла шар к виску, пытаясь
мысленно дотянуться до жизненно
необходимых мне сейчас данных.
— Тот, кто закладывал
сюда информацию — просто олух! —
произнесла я, прислушиваясь к звукам
нового языка. Как ни странно, слова
выговаривались легко, и никакого
дискомфорта не было, словно говорила
на родном русском. Ну и слава богам и
Демиургам! Впрочем, после того как Мирайа
помогла мне с языком Лареллы я тоже
начала общаться на нем без особых
проблем. Интересно, а земные языки можно
будет так выучить?
Тарнум, поперхнувшись
напитком, похоже вином, обиженно и
удивленно посмотрел на недовольную
меня.
— Ты что, уже все
считала? — недоверчиво спросил он.
— Конечно, а чего
там читать-то было? — искренне удивилась
я. — Язык автоматически записывается,
теперь только попрактиковаться, а в
остальном — совершенно неструктурированные
данные, перемешанные как бог на душу
положит. Там половину барахла вообще
надо заархивировать да засунуть в
дальний ящик — это даже младенец знает.
Билла Гейтса на вас нет...
— Кого? — недоуменно
уточнил Демиург.
— Да не важно, вы
все равно не знакомы, — отмахнулась я,
жадно уставившись на ниши с сияющими
жемчужинами, заполненными крайне нужной
мне информацией. — А что в остальных?
Как вы определяете, какие данные находятся
в шаре?
— Лейна, при твоем
уровне подготовки даже один хран в день
— это много! — попытался усовестить
меня Тарнум.
— Мы не знаем,
какой у меня «уровень» восприятия
информации. Поверьте, в родном мире,
если я чему и научилась, так это фильтровать
спам. А еще мне хотелось бы узнать,
сколько можно впитать нужных данных за
один раз... и почему бы не сделать это
сейчас?
— Фильтровать
что?.. — ошарашенно уточнил Демиург. Но,
увидев, как мои загребущие ручонки
мысленно тянутся к полкам, предупредил:
— Это может обернуться для тебя больничной
койкой!
— Переживу, не
впервой. С чего начнем?
Тарнум оценивающе
посмотрел на меня и призвал четыре
разноцветных шара. Выложив их на столике,
возникшем словно из воздуха, он задумчиво
крутанул последний, серебристо-зеленый,
и поднял на меня светло-карие с золотыми
искорками глаза.