- Воислав Драгомирович, какая будет реакция на голословные
обвинения Вас в превышении полномочий?
- Будет ли подан иск о клевете?
- Правда, что Вы считаете, будто за нападением на ферму стоит
граф Ракса?
- Что сподвигло Вас на этот шаг? Это месть за гибель внука? –
доносилось до меня через приоткрытое окно антиграва.
Мы с Серафимом забились в дальний угол машины, чтобы нас нельзя
было рассмотреть, а Дед с отцом стояли у самого борта, отбиваясь от
репортёров.
- Я не знаю, откуда вы берёте такие вопросы, - отвечал Дед. –
Всё это досужее мнение, чей-то вымысел.
- Верны ли слухи, что Ваш второй внук крутит роман с
аристократкой?
- А для внучек Вы будете подыскивать женихов среди дворян?
- Всем известно, что Ваш внук соблазнил графиню Юдину, что
привело к войне двух аристократических родов, - вещал кто-то. –
Юдины фактически уничтожены, юная Иллирика Данактовна пропала,
Ростислав Туров погиб. Неужели Ваша активность и прибытие на
планету графа Раксы совпадение?
- Ша! – рявкнул Дед, да с такой силой, что броневик тряхнуло, а
журналистов повалило на землю. – Сейчас я на похороны, потом домой,
- он поднял руку, призывая к молчанию, и продолжил: - через шесть
часов, соберём пресс-конференцию, здесь, в Малом Новгороде, с
прямым эфиром и фотосессией. До этого момента никаких вопросов. А
пока готовьтесь.
Дожидаться какого-либо ответа они с отцом не стали, залезли в
антиграв, и мы рванули к центральному кладбищу. Похорон я не видел.
Вместе с Серафимом ждал в машине, чтобы не светить свои лица.
Слышал только воинский салют, да, обрывки Дедовой речи.
После же, мы в молчании летели домой, где тут же был созван
всеобщий совет, на котором кроме военных присутствовали и Ждан с
мамой, и Лирой.
Еще до собрания, во время сидения в антиграве, я начал понимать,
что за каша заварилась здесь после нашего приезда. А, если быть
честным, ещё раньше, после того, как я слил Гривасова Могуте.
Началось всё с безобидной фразы Серафима:
- Крутой у тебя дед, Ростислав, - ни с того, ни с сего нарушил
молчание Апостолов, пока антиграв стоял на кладбище.
- Ты так говоришь, потому что он Ерастова гнобит?
- Ха, - Серафим подкрутил ус, и посмотрел на меня, как на
ребёнка. – Я бы с радостью поменялся местами с Саней. Ты этого не
видишь, но Воислав Драгомирович к нему, как к сыну относится, любит
и дорожит им.