Сознание гасло подобно затухающей свече. В последний миг Джеймс
заметил, как кто-то прокладывает путь сквозь толпу. Сразу за этим
наступила тьма – чернее самой черной ночи.
…Джеймс пришел в себя в снегу. Он кашлял, жадно ловя ртом
воздух. В горле першило, на глаза навернулись слезы, но он был им
рад. Они означали, что он по-прежнему жив.
Он перебирал в уме причины чуда. Деревенский глава его
помиловал? Вряд ли. Он был рад покончить с полукровкой. Веревка
оборвалась? На его памяти такого не случалось. Веревки в деревне
делали знатные, захочешь, не порвешь.
− А ты фартовый. Впервые вижу, чтобы кому-то так свезло, −
прозвучало у него над ухом.
Джеймс приподнял голову – над ним склонился Элай.
− Приехал гонец из столицы, − сказал вор, отвечая на его немой
вопрос. − Велено доставить тебя в Эльфантину.
− Зачем? − выдавил из себя Джеймс.
− Мне не докладывали.
Его подняли с колен и поволокли к зарешеченной повозке, в
которой перевозили преступников. Джеймса и Элая затолкали внутрь,
выставив словно зверей в клетке на всеобщее обозрение. Пока их
везли по деревне, в повозку летели камни и снежки. Но снаряды
отскакивали от решетки, и Джеймсу пришло в голову, что она не толпу
защищает от них, а их от толпы.
Вскоре повозка, запряженная тремя лошадьми, в сопровождении трех
стражей из столицы и того самого гонца, что спас Джеймсу жизнь,
покинула деревню. Колеса стучали о ледяной нарост вдоль дороги,
повозка раскачивалась как люлька младенца. Джеймс впервые выехал за
границы родной деревни. Не считая леса, он никуда не отлучался.
Любопытство взяло верх над страхом, и он, вытянув шею, рассматривал
окрестности. Но куда не глянь, повсюду была снежная пустыня. Унылый
пейзаж: черное небо над головой, белый снег под ногами. На
горизонте два цвета смешивались, как краски на палитре
художника.
Повозка продувалась со всех сторон. Северный ветер был
беспощаден к заключенным. Но если Джеймс неплохо чувствовал себя в
рубахе и кожаных брюках из-за родства со снежными, то Элай, одетый
примерно также (на нем еще была кожаная куртка), промерз до костей.
Чтобы спутник поменьше думал о холоде и, заснув, совсем не
окоченел, Джеймс отвлекал его разговором.
− Откуда ты родом? − спросил он первое, что пришло на ум.
− Отовсюду понемногу, − голос Элая дрожал от холода. − Отца у
меня нет, а мать постоянно переезжала с места на место в поисках
лучшей жизни.