Стоп. Приволокли толстяка? Это
они вообще про кого? Про меня? Что за цирк происходит?!
Так, отставить истерить, Ден.
Не позволяй себе паниковать. Вспомни, как ты когда-то был прикован
наручниками к обычной кровати Нью-Йорксого лофта. Таким отчаянным
коллекционерам, как ты, не привыкать к... странностям.
Вот дрянь... Утешениями делу
не поможешь. Мне охренеть как страшно. И чертовски странно. Может
меня чем-то обкололи, пока я спал? Не может быть... Я уснул в своем
хранилище. Туда даже муха без моего ведома не проникнет. Может та
девка вчера что-то подсыпала в мой «Лонг Айленд»? Тоже нет. Бармен
получает от меня нехилую прибавку к зарплате. Скорее он ей
что-нибудь подсыпает по моему знаку, чем наоборот...
Осторожно приоткрываю
глаз.
Старик ходит туда-сюда, бурчит
под нос:
— Родовые печати я снять не
смогу... Что же делать... По его следу уже идут... Это
точно...
— Предлагаю его убить, о
Великий.
— Заткнись, костяная падла! Ты
специально это предлагаешь! Знаешь, что выплеск привлечет ко мне
внимание!
— Ну, выбор у вас невелик.
Либо вы его убиваете, тем самым показывая, где мы находимся.
Либо... нас и так найдут. Только попозже.
— Надо его вытащить отсюда...
связать...
— Замечательная идея, о
Умнейший! Парень видел вас, знает про Анклав. Даже если его сожрут
волки, по останкам всё поймут и доложат в Аббатство. Вопрос
времени, когда нас обнаружат. Мне-то, конечно, плевать, но вот
вы... Кстати, напоминаю, что в Аббатстве таких как вы медленно
отваривают в масле до хрустящей корочки. Как думаете, о Великий, вы
на вкус ничего?
— Хватит нести
чушь!!!
— Прошу прощения, о Орущий.
Забыл, что вы предпочитаете еще живое мясцо. С кровью. О, что с
вами?..
Приоткрываю второй глаз.
Старик пошатывается, хватает ртом воздух и рвет с себя одежду в
области груди.
— О мастер! — слышу в голосе
«черепушки» неприкрытую радость. — Неужели болезнь сердца
наконец-то вас добьёт?
— Укх-к.. Оу-м-м...
Старик ковыляет, спотыкается и
наваливается на меня всем весом, вдавливая в холодный камень.
Одновременно с этим чувствую, как возвращается контроль над телом.
Я могу двигаться!
— Эй, парень. Это твой
единственный шанс, — лениво бубнит черепушка. — Твоя правая рука...
Чуть левее...
Повторять дважды мне не надо.
Богатый жизненный опыт, адреналин и инстинкты делают свое дело. Я
нащупываю холодную рукоять и понимаю, что это подобие скальпеля.
Пока чувство реальности ко мне не вернулось окончательно, резко
сажусь, размахиваясь. С чавкающим звуком насаживаю скальпель на
удачно подставленное глазное яблоко старика.