Понятно. Как я и думал, мое
благородное происхождение ничего не значит. Никто меня не искал,
никому я нахер не нужен. Пропал толстяк и полстраны радуется, что
на одного алкаша меньше. Вот только странно это. Какими бы плохими
я не был, разве родственнички в замке могут так просто плюнуть на
пропажу меня благородного?
Короче, желание возвращаться
домой резко убавляется. Тихо хмыкаю:
— Нет. Я тут побуду пару дней.
Никому обо мне не говори, хорошо? Считай, что я как пропал, так и
пропал. Есть у тебя свободная комната ?
— Есть, как не быть.
Но...
Перебарываю внутреннего
скупердяя, еле выдавливаю из себя:
— Денег подброшу за молчание,
— язык сам неохотно добавляет: — Немного...
— Да что вы, господин! Какие
деньги! Вы... гость у нас частый, постоянный, стал-быть. Я молчу и
никому ни слова. Так что вам еще угодно будет?
— Есть. Спать. Всё.
— В... выпить? — чуть ли не со
стоном спрашивает старик.
Мне его прямо жалко. Что же я
тут вытворял?
— Нет. Воды и еды. И спать.
Никто пусть меня не беспокоит.
Вижу удивление в глазах
старика. Блин, похоже, я выхожу из образа того, кем меня привыкли
видеть.
— Ладно, и выпить. Побольше.
Принесешь ко мне.
Во-о-о. Теперь он привычно
расстроился.
— Сколько с меня?
— О, спасибо, но вы же знаете,
с вас не берем... Не стоит меня проверять, господин. Для меня честь
вас... обслуживать.
Уж не скрипнул ли он зубами?
Твою ж, как неприятно-то. Как вообще можно пользоваться благами
цивилизации ничего не давая взамен? Каким отвратительным хреном я
был. Всеми нелюбимый, пользующийся положением сынком какого-то
авторитета. Я хоть и страшный жмот, но плачу по счетам. Не всегда
справедливую цену, но если на неё соглашаются, то разве это моя
проблема?
— Сколько? — морщусь
я.
— О, господин... — мнется
старик. — Ну... стал-быть... смотрите... Сегодня у нас наваристая
похлёбка с кониной и вчерашний хлеб. Сыр баба моя из погреба
вытащила... Вкусный. Простите, господин, это лучшее, что есть. Вы
просили... перепелок, но я так и не нашел этих... загадочных
созданий, — косится на меня виновато, видит, что отвечать я не
собираюсь. — Мд-а... Вот... Кушанье стоит два медяка, господин. До
завтрашнего полудня комнатку вам за три отдам. Лучшую, —
вздыхает.
Первый раз в своей карьере
чувствую, что цену мне не завышают, а наоборот — занижают. Впадаю в
некоторый профессиональный ступор. Обычно я торгуюсь, а тут что —
сверху добавлять? Нет, бред какой-то...