— Я против, — пячусь, достаю
нож. — Разве у тебя тут не безопасная локация?
Интересно, почему это я так
посчитал? Молоток, Ден. Мозги у тебя в новом теле явно заплыли
жиром.
Череп продолжает
веселиться:
— Вот и проверим.
Киса размахивается! С ее рук
слетает кинжал! Всё это я вижу, но увернуться не позволяет
неуклюжее тело.
Прикрываюсь
руками...
Дзиньк!
Кинжал будто врезается в
невидимый барьер, падает на пол.
— Вот и проверили. В Анклаве я
решаю, кому жить, а кому умереть, детки. До тех пор, пока не
заключу с кем-нибудь контракт.
— Я же предлагала заключить
его со мной! — шипит Киса. — Дай мне убить его! Зачем он
тебе?
— Да зачем ты мне, девка? Ни
капли магического дара. А за то, что совала мне в глазницы эмбрионы
Миридийских мух, скажи спасибо, что не проклянул.
Запихивала в глазницы? Киса
касалась черепа? Рисковая. Или не очень умная. Но это значит, что
для заключения контракта нужно желание черепа. Или же... взаимное
согласие. Хм... я так и полагал. Большинство известных мне историй
о подобных сделках связанны именно с добровольным согласием.
Например, подписанием кровью или произнесением клятвы.
— Тогда выпусти меня отсюда! —
требует Киса, сжимая кулаки.
— Не-а. Мне же нужно чем-то
себя занять. А ты смешная.
— У-у-убью-ю-ю-ю...
— Ты с этим немного опоздала.
Да и пупок не развяжется?
В легком ступоре слушаю
перепалку черепа с Кисой, перевожу взгляд с одного на
другого.
— Жалкий колдун! Тварь!
Грязное исчадье бездны!
— Спасибо.
— Ненавижу!
— Это нормально. Вот дорастешь
до моих лет — перестанешь. Ненавидеть скучно.
Поднимаю руки:
— Стоп-стоп, дамы и черепа.
Что тут происходит? Почему такой бардак? Череп, я думал ты ее
свяжешь или, не знаю, парализуешь.
Ну-ну, Ден. Почаще так
предполагай и до завтра не доживешь.
— Зачем? Разве это весело?
Пусть буянит. Кстати, с тебя должок, дружок-пирожок. На содержание
в анклаве этой девки я взял жизненную силу из собственных запасов.
Обычно я так не поступаю, но ты меня немного развлек с теми
разбойниками, поэтому я сделал ма-а-аленькое исключение.
Киса скрежещет зубами, но
молчит. Видно, как она хочет вцепиться мне в глотку, но здравый
смысл восторжествовал. Больно уж дымится брошенный в меня кинжал.
Кто знает, что случится, если она набросится с голыми
руками.
Осторожно подхожу к
черепу:
— В каком смысле я тебя
развлек? Ты был в берлоге. Как ты мог что-то... видеть?