Как только моя волчица придёт в себя, сгоняю её на охоту, может, что и найдёт.
Пока таял снег в чугуне, решила слазить на чердак, потому что он в этой избушке был. Только вот входа в него я не нашла. Дом кругом оббежала, а там ни окон, ни дверей.
Вернулась. Внимательно рассмотрела потолок. И там, где были накиданы тряпки, на самом потолке доски не были прибиты к балке.
Развесив свои обмотки над печкой, я сняла юбку, чтобы не мешала. В одном свитере прыгнула.
Хорошо прыгнула! Сильная я оборотница.
С первого раза доски рукой сдвинула. А со второго прыжка зацепилась за бревно и, отталкиваясь от стены, забралась на чердак.
Полное разочарование. Ворох сгнивших вещей. Я их толкнула, они в труху разлетелись. Но польза будет, для растопки взяла. Пластиковый бочонок с закаменелым мёдом. Тарелки и ложки из дерева, плохого качества. Криворукий вырезал. Зато алюминиевая кружка меня очень порадовала. Но больше всего — точильный камень, на который я ногой случайно наткнулась.
Жизнь закипела.
В тарелке я развела тесто. Получилось немного, но мне только окрепнуть, там что-нибудь раздобуду. Ножом расковыряла мёд и добавила в тёплую воду, развела его в кружке.
С кружкой в руках я подошла к кровати.
Оборотень продолжал лежать скрючившись. Я присела у кровати, стянула с его головы одеяло.
— Дед, слышишь? — Пошевелила его за плечо. — Выпей воды с мёдом.
Я пальцами откинула прядь седых волос с его лица.
Высокий лоб. Немного морщин. Густые брови. Нос прямой. Острые скулы. Иссохшие губы в жалкой бородке. Волос немного, потому что голодал. Умирал и, возможно, долго.
У меня трепет во всём теле. Он вроде заморённый, старый, а красивый.
Жалко его.
Любить такого надо. Отогревать.
Волк открыл глаза.
***
Я шарахнулась от неожиданности.
Глаза!
Янтарь с застывшими в нём доисторическими листами. На фоне всей безрадостной картины нашего быта, его серого лица и седых бровей они завораживали своей яркостью. И не были они выцветшими, как обычно у стариков. Насыщенный цвет. Тёплые, даже горячие. Обжигали меня пронзительным пристальным взглядом.
— Выпей, — улыбнулась я. — Тебе надо…
Лапой резко выбил у меня из рук кружку. Она улетела в сторону. Ударилась об брёвна. И всё моё питьё, с такой заботой приготовленное, разлилось на чёрные половицы.
— Придурок, — вырвалось у меня.