Двери распахнулись, и на пороге появилась сияющая женщина. Для
человека она красива. Не так уродлива, как все остальные. В руках –
деревянная шкатулка, покрытая резьбой, очень необычного цвета.
Аруанн торопливо протянула то, что держала в руках, девушке:
– Это тебе. Подарок от сына!
От него? От существа, которому она почему-то отдала свою
невинность? Опозорившего её на всю жизнь?! Ооли едва удержалась,
чтобы не швырнуть подношение на грубый шерстяной ковёр на полу. Эта
человечка и так очень добра к ней. Поселила в лучших покоях замка,
принадлежавших раньше ему, называет дочерью, хотя это скорее можно
считать оскорблением – считать благородную саури родственной
презренному человеку! Но Аруанн делает это из лучших побуждений.
Женщина действительно относится к ней по-доброму…
Помедлив, девушка вскрыла печать, затем откинула крышку и
замерла – тонкой работы ожерелье из драгоценной платины. А на нём…
Ооли не поверила своим глазам – огненный камень невероятно чистого
голубого цвета! Да это же… Аруанн заглянула внутрь и ахнула:
– Не может быть! Позволь…
Бесцеремонно выхватила листок, пробежала глазами… расцвела в
счастливой улыбке, протянула руки, обняла саури, прижала к себе.
Девушка едва успела отодвинуть ларец в сторону.
– Милая моя! Как же я рада! Какой Атти молодец!
– Молодец?!
Ооли не могла понять, в чём тут дело, но женщина торопливо
протянула ей короткое, в одну строчку послание. Саури прочла.
Потом, не веря тому, что там написано, ещё и ещё раз.
– Это…
Она взяла в руки драгоценный, без всякого преувеличения,
подарок, позволив камню свободно раскачиваться…
– Такое украшение девушка получает лишь один раз в жизни,
дорогая моя. Это знак замужества.
– Замужества?! – взвизгнула Ооли.
– Да, замужества.
Внезапно всё как-то завертелось перед глазами, в горле возник
комок, заурчало в желудке и… Она едва успела добежать до отхожего
места. Согнулась над раковиной умывальника, и её вырвало. Всё, что
она съела за завтраком, выплеснулось наружу безобразной, дурно
пахнущей кашей. Чуть полегчало. Тяжело дыша, открыла неуклюжий
деревянный кран, промыла губы, прополоскала рот. Обернулась. На неё
смотрели внимательные глаза человеческой женщины.
– Давно у тебя так? – бесцеремонно спросила она,
вытирая её лицо полотенцем.
Как же плохо! А ещё эта человеческая самка так надоедлива! Но
приходится её терпеть. Как и остальных.