А здесь, как говорится, кусай и беги. Так принято. Вот
двенадцать рабов с ошейниками на шее тащат роскошный, отделанный
золотом паланкин, в котором сидит кто-то очень важный. Идущий
впереди слуга с надменным видом преграждает путь моему коню и…
летит в пыль, сбитый ударом копыт.
Я ласково похлопываю Вороного по шее, он довольно ржёт. Но тут
раздаются крики, откуда-то выбегают стражники, бряцая… Они называют
это доспехами?! Моё потрясение невольно отражается на лице, но эти
идиоты, одетые в грубое подобие кольчуги с шипами, набранной из
крупных железных пластин, пытаются меня стащить с коня! Жеребец
взвивается на дыбы, почувствовав на узде чужие руки, а я обнажаю
свой меч, при виде которого оборванцы в железе шарахаются в
стороны, но зато откуда ни возьмись появляются стрелки с луками, и
мне ничего не остаётся, как вскинуть левую руку и сделать условный
знак – к бою!.. Три сотни мгновенно перестраиваются, окружая меня и
оттесняя и стрелков и стражников, рёсцы летят на землю, сбитые
конями, роняют на землю оружие, потому что плети у моих ребят
очень… увесистые.
– Арбалеты!
Строй ощетинивается готовыми к выстрелу стальными самострелами,
и толпа, уже готовая броситься на помощь своим, с воплями
шарахается в сторону. На площади остаёмся мы, фиорийцы, и паланкин
с прикованными к ручкам рабами. Вижу, как где-то впереди дель Саур,
привстав на стременах лошади, что-то кричит, но громогласный шум из
окрестных улочек не даёт возможности расслышать его слова, а мои
ребята никого не пропустят сейчас ко мне, будь он хоть сам
император Рёко…
Меч вспарывает занавески из драгоценной ткани, и я выволакиваю
на божий свет хрупкую фигурку. На лице совсем молодой девчонки в
шитом драгоценными камнями наряде надменность и капризность. Но
когда она повисает в воздухе, удерживаемая лишь моей левой рукой,
вся её чванливость исчезает, словно струйка дыма на ветру. Она
визжит, а я перебрасываю её через круп Вороного перед собой, заношу
меч над её тонкой шейкой. Гневный ропот вокруг утихает в мгновение
ока.
– Сигнал всем – трогаемся! Оружие не опускать!
Звучат два сигнала трубы, один за другим дублируемые грохотом
барабана, и стальной прямоугольник, ощетинившийся остриями
арбалетных стрел, трогается вперёд. Герцог пытается вновь
протиснуться ко мне, но его мягко отпихивают. Мой отряд движется
вперёд. А фиорийцы, те, что идут сзади, тоже торопливо приводят
себя в боевой вид: надевают шлемы, сбрасывают с плеч надетые
по-походному щиты. Копья опускаются, делая нашу общую колонну
похожей на ощетинившуюся змею.