– Вот так и лежи. Никто тебя не тронет.
И снова уснул спокойным, глубоким сном…
Просыпаться почему-то не хотелось. Сашка открыл глаза и понял
почему: его обнимали тонкие руки. Хрупкое тело прижималось изо всех
своих сил, пушистые пепельные волосы рассыпались по подушке,
укрывая тело, словно ночная рубашка. И – тонкий, приятный
запах чистого тела. Естественный, без всяких притираний или духов,
что так любят саури.
Выбрался из-под одеяла. Свежий воздух сразу же взбодрил.
Проделал несколько упражнений, разгоняя застывшую кровь, потом
надел тренировочный костюм. Снова взглянул на сладко спящую
девушку. Та даже не шевельнулась. Соня… Едва вспомнил это слово,
как на душе стало почему-то тепло… Вышел из спальни, вызвал искина,
попросил готовить завтрак. На двоих. Синтезатор справился спустя
пятнадцать минут. Аромат свежего горячего кофе и мягких булочек с
вареньем, масло в стеклянной вазочке, сливки, сахар… Налил себе
чашку, сделал пару глотков, ожидая… Чего? А, вот – тонкая
фигурка, укутанная в его рубашку, словно зомби, выплыла из спальни,
жадно втягивая трепетавшими ноздрями тонкого носика вкусные запахи.
С полузакрытыми глазами, ещё подёрнутыми поволокой сна, кое-как
прошлёпала по пушистому ковру, в котором утопали ноги по самую
щиколотку, нащупала стул, плюхнулась аккуратным задиком, потянулась
к кофейнику, едва не опрокинула, но Сашка успел удержать его. Сам
наполнил её чашку. Девушка ухватила её обеими руками, сделала
первый большой глоток, потом вдруг подтянула ножки на сиденье,
глаза открылись чуть шире. Ещё глоток. Бодрящая жидкость совершенно
прогнала сон, и в светлых озёрах появилось осмысление
происходящего. Красивая головка повернулась влево-вправо,
покраснела, затем внимательный взор уткнулся в него.
– Можно спросить?
– Угу.
– Мы… Спали вместе? В одной кровати?
– Да. Не бойся. Я тебя не тронул.
– Я… знаю… А почему было так холодно?
Он сделал вначале ещё глоток, пока напиток не остыл, потом
пояснил:
– Просто я так привык. Мне нравится спать в прохладе.
Девушка пожаловалась:
– Я так замёрзла…
– Потому я сразу и предложил тебе разделить со мной
постель. Ничего же страшного с тобой не произошло?
Она залилась краской смущения, что сделало дарку просто
неотразимой. Некоторое время прошло в молчании, потом пленница
спросила: