В рубке снова повисло напряжённое молчание. Томительно и тягуче
тянулись минуты. Что-то треснуло, и прорезался взволнованный голос
командира десанта:
– Вызываю командующего! Вызываю командующего! – В
голосе, что абсолютно неожиданно, слышались панические нотки.
Рогов встревоженно бросил взгляд на асийчи: Лейя стояла, прикрыв
глаза, другие две уткнулись в голосферу. Молчат? Ну и ладно.
– Рогов на связи.
– Командир! Это невозможно! Здесь некого спасать! Их нужно
уничтожить! Не медля, пока кто-нибудь не увидел это!
– Картинку!
В следующее мгновение его едва не вывернуло наизнанку. Рогов не
был новичком на войне и повидал всякое, но подобное… Головы людей,
прикреплённые к металлическим и пластиковым блокам управления
конвейера. Обычные человеческие руки, поставленные вместо
манипуляторов сборочных автоматов. Ноги вместо ступоходов грузовых
платформ. Но самое жуткое – несколько десятков детских тел,
спаянных неведомым способом вместе, внутрь которых уходили
прозрачные гофрированные шланги, булькающие непонятным раствором. И
таких картин было полно.
Генерал побледнел, но взял себя в руки:
– Живые там есть?
– Генерал! Они все живые! Все!
Это была едва ли не истерика. Но трудно ожидать чего-то иного
при виде подобного изуверства. Живые, полностью осознающие себя
личностями платформы, точно такие же киберсборщики, внутрь которых
вместо процессора пересажен мозг человека. Огромный, состоящий из
сотен отдельных мозгов центральный управляющий процессор
биокомпьютера. Вместо трубопроводов – гигантские артерии и
вены. Вместо системы обеспечения – тысячи, если не десятки
тысяч человеческих лёгких. Невероятных размеров желудок, явно
выращенный искусственно, снабжал состав захваченной фабрики
питательными веществами. Вскрытые установки очистных сооружений
представляли собой изъятые у людей человеческие органы, соединённые
тысячами капилляров и артерий. Вместо связи – нервные волокна.
Вместо соединительных систем – хрящи и кости. Людей просто
перерабатывали на составляющие для производства… Биопридатки! Лучше
не скажешь. С промытыми напрочь мозгами, с имплантированными чипами
подчинения, с тотальным стиранием любых чувств, которые могут
повредить работе. Живых, в смысле нормальных людей здесь не
оказалось.
Пётр напрягся – сейчас он как нельзя лучше понял то, что
хотела донести ему Лейя. Затем, словно принимая на себя невидимую,
но колоссальную тяжесть ответственности, глухо обронил в
микрофон: