- С чего б? Ни тебе одной откажет ведь.
- Ты батюшке, это скажи! Он уже седьмицу орлом летает.
- Ну, расстроиться, так и что с того? Не твоя печаль, что маг привередлив больно!
- Как же не моя! - всплеснула руками кнесенка. - Улыбалась, скажет не ласково.
- А ты улыбайся, да взгляды жаркие в мага, словно стрелы перуновы мечи, что б оттаяло его северное сердце. - попыталась подзадорить я хмурую девушку, но та, лишь сморщилась еще больше.
- Не до смеха мне сейчас! Помоги, говорю.
Свита кнесенки расступилась, я подошла к ней сзади, положила руки ей на плечи и охнула, они просто гудели от напряжения.
- Закрой глаза и подыши глубоко, расслабься, сколь можешь.
Кнесенка послушно прикрыла глаза, а следом за ней и я.
Пара секунд и я перестроилась на внутреннее зрение.
Это у меня врожденное, с детства закрываю глаза и вижу, как человек светится, теми или иными цветами, и как он изнутри устроен тоже, вижу. Как кровь по всем членам бежит, ощущаю. Лечить могу, если, что-то темное увижу, потоки своего личного света направляю, он тьму на тонком теле человека и выжигает. Правда, если, что серьезное, то слабость потом долго, а то и вовсе заболеть могу, но людям никогда не отказываю, права не имею.
Наделили Боги даром - будь добра, во благо используй. Тогда и сама не пропадешь.
Мне б к ведуньее Милодаре, в ученицы пойти хотелось, что б глубже природу дара своего изучить, да развить его. Да только противится князь тому от чего-то. При себе, на кухне держит, да у кнесенки в подружках.
Родители мои тоже при князе служили, отец воеводой был, да погиб еще до моего рождения, а мать при княгине распорядительницей была, да родами померла.
Пожалела сироту Княжна-матушка, в память о заслугах родителей, при няньках дочери своей растила, я матушкой ее звала всегда с дочерними чувствами, однако и место свое всегда знала. Няньки неусыпно, по сто раз на дню упоминали, что роду я хоть и славного, но не княжеского. А мне с того и печали не было. Росла в тепле, уюте, не без ласки даже. Чего еще желать?
Сияние у Кнесенки было низкое, холодное, не обтекало тело плавно, как и должно, а ершилось прерывисто и почти ощутимо кололось.
— Эко ж тебя скрутило, милая.
- Ведь не напрасно ж ему Боги род свой продолжить не дают! Видать прогневал чем-то самых высших в пантеоне, - шепчет Радмила.