— Всё хорошо? — нахмурилась Илларионова, успев изучить мать
супруга «от и до».
— Я всё об тебе думаю, Верочка, об здоровье твоем. Мужчина
нужен. Срочно. Иначе совсем себя в гроб загонишь со своим
повышенным чувством ответственности.
— Если помните, официально он есть, — хмыкнула Цепная в
ответ.
— На бумаге, да, есть, но не рядом, когда ты...
— Неужели вы поставили крест на собственном сыне? — недоуменно
приподняла бровь девушка, не ожидая подобных разговоров от
свекрови.
— Нет, конечно. Просто никто до сих пор не может сказать, выйдет
ли Димка из комы. А, что, если он всю жизнь в ней проведет? Так и
умрёшь одинокой, работая за троих?
Вероника тяжело вздохнула: и почему всех так волнует её жизнь?
Всех кроме нее самой. В перспективах она не видела больше ни
отношений, ни любви.
«Сдохла любовь. Больше не работает. Чего прицепились, то?!» —
про себя злилась Верка, но внешне не показывала.
— Вер...
— Послушайте, Светлана Викторовна, я понимаю ваше беспокойство.
Понимаю, вы хотите, как лучше. Большая просьба: не вмешивайтесь,
пожалуйста, в мои сердечные дела, иначе в монастырь уйду, Богу
служить. Там хотя бы никто насильно не лезет в душу и не указывает
кого мне искать, а кого предать! Я — законная жена вашего сына.
Сама разберусь, мужа ждать из комы, или утешиться на стороне.
Простите, но все советы оставьте при себе! — неожиданно под конец
рявкнула Илларионова.
— Приятного аппетита, — сухо пожелала женщина и, больше не
проронив слова, покинула кухню.
У Илларионовой вырвался новый вздох.
«Ну, почему каждая порядочная сволочь просто не может пройти
мимо без отметки в моем унылом огороде, а?!» — в сердцах всплеснула
руками девушка...
Остальной вечер женщины не разговаривали. Вера еще немного
поиграла с сыном, затем сама уложила малыша спать.
Когда Артём уснул, Цепная молча ушла к себе в другую комнату,
где снова встретилась со своими персональными тараканами, а утром
привычно отправилась на работу...
— Доброе утро, босс, — с обворожительной улыбкой поприветствовал
Веронику мажор.
— Взаимно, — сначала ответила ему Вероника, затем спустя минуту
холодно добавила. — Наверное.
— А это жестоко. Даже не пожелаете хорошего утречка? — не
сдавался парень, проникновенно заглянув в глаза.
— Не у всех оно бывает добрым, коллега. — парировала ворчливой
бабушкой Илларионова.