— Знаешь... а это «гнёздышко» и правда ничего. Тесновато, но в
этом даже есть... Какой-то свой шик. Такой дорожный уют.
Настраивает на приключения.
Насчёт «тесновато» можно было бы поспорить, мне каюта наоборот
показалась неоправданно огромным стадионом — хоть бега устраивай,
но я кивнул, в целом соглашаясь.
— Да, пожалуй. Уютненько.
Ноги наши утопали в толстом мягком ковре сочного сине-зелёного
цвета.
От наших шагов по нему во все стороны побежали фосфоресцирующие
волны разных оттенков, очень напоминающие движение воды в
каком-нибудь озере после падения в него камня. Достигая стен и
других препятствий, светящиеся линии искажались, отражались, снова
разбегались в стороны, бежали друг навстречу другу и постепенно
угасали. Выглядело действительно оригинально и красиво.
Стены и потолок были густого синего цвета и их покрывали
вычурные золотые орнаменты, тоже постоянно пребывавшие в движении.
Из углов на нас смотрели четыре искусно выполненные статуи, из
какого-то незнакомого мне, но очень живописно выглядящего
идеально-белого камня с цветными прожилками. Напротив дверей стояла
шикарная двуспальная кровать с балдахином. За ней располагался
огромный иллюминатор, в котором виднелись звёзды и половина Горнила
с его кольцами. Сбоку от всего этого притулился скромный по
сравнению со всем остальным деревянный столик с поверхностью,
затянутой зелёным сукном, и несколько резных стульев с изящными
ножками, сделанными в виде звериных лап.
Пройдясь вдоль стен, я нашёл место с выдвижным шкафом и
вытряхнул туда из сумки все наши немудрёные пожитки, а следом
закинул и её саму. Потом остановился у одной из статуй — девушки с
голой грудью, которая величественно смотрела куда-то вдаль и
держала в руках лук. Попробовал её пошатать из стороны в сторону,
не поддалась. Тогда вызвал Когти Гнева, и аккуратно срезал эту не
то воительницу, не то охотницу у самого основания.
— Зар! Что ты делаешь?..
— Не люблю... Когда в спальне за мной подглядывают незнакомые
дамы.
Дотащив статую до дверей и дождавшись, когда створки разъедутся,
просто выкинул её наружу. Затем повторил это немудрёное действие и
с оставшимися тремя.
Яромира смотрела не всё происходящее с явным недоумением и
лёгким неодобрением. Я же, освободив углы, перешёл к балдахину.
— Зара!
— Не люблю, когда над кроватью что-то висит. У нас же тут нет
комаров, верно? Нет же?..