Игрок перевел взгляд на Шепарда. Тот
был увлечен промоканием под дождем с каким-то аналогом сигареты в
руках. Почувствовав на себе внимание, Ган лишь пожал плечами.
«Да уж, — подумал игрок, —
компанейский парень».
Артём испытывал странное любопытство
к этому человеку. За его плечами совершенно точно крылась какая-то
история. Однако некий этикет относил вопросы о прошлом к таким же
табу, что и попытки вызнать атрибут и силу.
— Ваннар, — обратился он к
собеседнику, — скажи мне адрес или название. А сейчас я хочу
прогуляться по этому любопытному месту.
— Без проблем, — сразу «съехал» тот.
— Место называется «Зорфен». Обратишься к любому боту, он тебя
проведёт за кристалл — местную валюту.
Ваннар вкратце объяснил Артёму о
местных порядках, деньгах и языке. Здесь, разумеется, имелось своё
наречие, но все, кто работал с адептами, разговаривали и на общем
Гегемоне, так что проблем не возникало.
— Ну вот, — закончил собеседник. —А
теперь до встречи. Не забывай, вечером мы собираемся отметить
удачный рейд и вспомнить друзей, чей путь Силы оборвался.
— Я понял, — игрок махнул рукой и
проводил взглядом уходящую группу.
Когда те скрылись за углом, он
перевёл взгляд на толпу, разглядывая поток разумных. Коренные
жители — болезненного вида тощие люди, часто носящие на теле
всевозможные мутации и уродства. Местная цивилизация довела мир до
плачевного состояния, после чего рухнула. То, что сейчас наблюдал
Артём — ржавеющие останки былого благополучия.
Однако каким-то образом мир Один-три
пережил вторжение Системы. Из-за наличия переходов в Круговерть он
не развалился окончательно. Пришедшие из всевозможных миров адепты
принесли с собой магию, технологии и ресурсы, вдохнув вторую жизнь
в эту помойку.
Он мог бы стать вторым Городом
Беглецов, однако обилие ксеносов и простых смертных разбавило
обстановку. По ощущениям Артёма, лишь десятая часть в толпе
разумных являлась адептами Вездесущей. А уж трансцендентных среди
них — единицы. Все остальные — смертные, кормящиеся на бизнесе от
добываемых в Круговерти ценностей, артефактов и ресурсов.
Наличие простых людей вносило свой
колорит. Улицы были забиты всевозможными лавками, начиная от
уличной еды и заканчивая борделями. Отовсюду слышались музыка, смех
и разговоры. Обилие голограмм, заливающих все ядовитыми красками,
только дополнило образ.