-Доброе
утро, - до моих ушей доходит негромкий, бархатный голос Фёдора и я задаюсь
вопросом, как он может быть таким, когда ты только что проснулся чувак! У меня
иногда он такой, словно принадлежит пятидесятилетнему алкашу и мне надо распевать
его пол дня. Несправедливо.
Но! Доброе
утро?! Почему он говорит так, словно это в норме вещей, что мы такие лежим,
сопим, обнимаемся во сне. А ведь это совсем не нормально.
-Доброе… Эм
слушай, это какое-то нелепое недоразумение, я не знаю, как мы оказались вместе
в одной палатке, да ещё которая принадлежит Аркаше…
-Это моя, -
лениво отвечает парень.
-Блин, я
думала Бачманова. Надо было меня поднять, чтобы я освободила место.
-Зачем мне
это делать? Я не жалуюсь. Я прихожу спать и увижу тебя свернувшуюся в клубочек,
такую милую, да и место было ещё достаточно, поэтому я решил завалится к тебе,
- самодовольно ухмыляется эта наглая рожа и я не знаю почему она наглая…
Просто, мне
отчего то не понравилось, что он так легко улёгся с рандомной девчонкой, будто
это как выбирать какую по вкусу жвачку жевать сегодня: клубничную или арбузную,
а может и вовсе мятную. Такие вспыхнувшие чувства по отношению к Шахова меня определённо
пугают. Это может стать огромной проблемой для меня.
-Чёрт, и
сама спала не со своим парнем и тебе не дала, - он удивлённо морщит лоб. – И тебе
не дала с твоей девушкой возможности уединиться. А ты что подумал? – вскрикиваю
тут же, а мой комок нервов нарастает.
-С моей что?
-Ну
девушкой… Ксюша…
-Нет
красавица, ты ошибаешься, у меня нет девушки, и я не знаю о чём ты подумала о
чём я подумал, но, если ты не против, могли бы ещё немного поспать? Можешь и
дальше продолжать лежать на мне – я не против, - Федя сладко зевает, прикрывая
рот ладонью и возвращает обратно на моё бедро.
Чего??? Да
как он… Но тут я мысленно чертыхаюсь, потому что я всё ещё распластана на нём как
тюлень на камушке. Разговариваю себе такая лежу, ещё ножками осталось поболтать
в воздухе.
-Ой.
Придушенно вскрикиваю
и опускаю согнутую в колене ногу и что ещё может произойти со мной за утро чтобы
я сгорела к хреновой матери, щёки и так уже пылают по самое не балуй? Правильно
- его каменный и судя по ощущениям совсем не маленький стоя, который оказывается
зажат между моих бёдер, и я уже не церемонясь подлетаю в воздух оперившись ему
на грудь руками и кубарем выкатываюсь из палатки сдавленно и высоко прокричав
«прости». И убегала я поджав хвост под его добродушный смех.