Я была уже
одной ногой в машине, и чёрт меня дернул взглянуть на Ленд Ровер. Из него на
меня смотрел Шахов. Я тут же отвела взгляд, села и захлопнула дверь авто, а
чувство что дверь в свою прошлую жизнь, и только потом осмелилась покоситься
опять. Он не сводил глаз с моего окна и, кажется, видел меня сквозь
тонированные окна, но я точно знала, что нет. На стекло упала первая капля и Даня
дал по газам. Я полезла в рюкзак, чтобы включить телефон, но наткнулась сверху
на жвачку «Loveis» которая лежала поверх оторванного листа бумаги на котором
было написано лишь одно слово. «Прости».
Федя
-Только не
говори, что ты опять влип в неприятности? – отец недоверчиво коситься на синеющую
скулу, когда я выпрямляюсь с пакетом льда в руке и прикладываю к болезненному
участку.
-Ну что ты
отец, это я завожу дружеские связи, сам же говорил найти новых друзей. Разве
нет? - следом достаю охлажденный, газированный напиток. – Тебе не о чем
волноваться, избалованный мудак местного депутата не подаст на меня в суд.
-Не язви, я
не это имел ввиду. И я тебя не виню в том, что случилось, - мы пару секунд
сверлим друг друга взглядом, а мне интересно, он хоть сам понимает, как двояко
это прозвучало, потом что если он о том, то он лжёт мне сейчас прямо в глаза.
Впрочем, я ни на что не претендую.
-Тебе не обязательно было тащиться вместе со
мной сюда, исчезнуть должен был я один, так что не стоит строить из себя
заботливого отца.
-Фёдор, -
отец качает головой и присаживается на барный стул тяжело вздыхая словно весь
груз мира на его плечах, но нет, там только я. – Я не строю, даже если тебе это
кажется именно так. Я не собирался оставлять тебя одного, больше нет, я хочу
быть рядом, хочу помочь тебе устроиться в жизни и это не из-за чувства вины,
хотя выглядит со стороны, наверное, именно так. И надеюсь, ты сможешь меня
когда-нибудь простить, простить мне мои эгоизм и слабость. Ты заслужил родителя
лучше, но у тебя я.
Не
собирался, но оставил. Оставил маленького мальчика тонуть в собственном чувстве
вины и горя, потому что был очень занят тем, что жалел себя и как бы не
сдохнуть самому. Каждый мать его за себя. А когда ты прозрел то это оказалось уже
никому не нужно.
Не хочу
думать, что я лицемер. Пошёл он. Я имею права.
Отец давно
попросил у меня прощения, но я на это так и не дал чёткого ответа. Как только я
порываюсь сказать хоть что-то, моё горло будто немеет и всё на что я способен –
издать какой-то нечленораздельный стон. В глубине души я уже не держу на него
ни зла, ни обиды, вот только сказать и показать ему это не могу. Не могу
подпустить его вновь на столько, на сколько этого хочет он. Если я это сделаю,
то какова вероятность, что он не проедет по мне своим безразличием, гневом,
обвинениями вновь? Нет уж спасибо, не хочу оказаться опять на самом дне морального
небытия, в которое попади ещё раз – то уже не выберусь. Потерянно и потрачено
слишком много. Сейчас мне комфортно так как я есть.