Когда мы с
Данилом расстались летом – наши родители были в полном ужасе от этого. Моя мама
так огорчилась и распереживалась, я думала её хватит настоящий удар, и мне пришлось
её отпаивать ромашкой и корвалолом и заверить, что это временные трудности и
конечно мы будем вместе. Я не могла видеть слёзы на родном лице.
Наши родители,
почему то выбрали жертвой меня и атаковали лишь меня, будто всё зависит только
от… меня. Мои говорили, что у Дани
тяжелый период и я должна его поддержать, его же, в основном мама, плакалась и
просила простить её непутёвого сына, ведь я знаю, и они знают, что он меня
безумно любит и что мы уже совсем скоро поженимся (это просто ставшие
обыденными обсуждения, на которые я всё меньше обращаю внимание), что без меня
он пропадёт. Тогда я задумалась, насколько же они меня «любят», что готовы
пожертвовать моей жизнь ради благополучия своего сына и закрывать глаза на его
поведение. Знаю, звучит как полная дичь, как они могут распоряжаться моей
жизнью, они даже не мои родители, но получается именно так. А я позволяю это
делать. Идеально. Мы так подходим друг другу.
Но помимо
предков куда сильнее давит на меня моя собственная совесть и тот самый ангелок,
сидящий на плече. Он всё твердил про обещание всегда быть с Даней. Имела ли я
права его нарушить? Родители с детства твердили мне, что свои обещания надо
сдерживать без каких-либо «но» и «если».
Надежды и
обещания.
Поэтому за
неделю до начала учёбы, когда Данил неожиданно заявился на порог нашего дома
посреди дня с букетом моих любимых белых роз и золотой подвеской в форме сердца
в качестве извинения - я его простила. И подарок здесь совершенно не причём, все,
что мне нужно, мне могут купить родители.
В тот день я
амёбой валялась у себя в комнате и смотрела глупые сериалы в обнимку с тарелкой
попкорна и крошкам по всей постели, на мне была пижама и полное безобразие на
голове. Я лежала на животе спиной к двери и ничего не слышала из-за воткнутых
наушников, как неожиданно меня дёрнули за ступни. В ту же секунду испуганный
визг разнесся по всему дому, тарелка с попкорном оказалось в полете и с
грохотом приземлилась на ламинат и вокруг все было усеяно белыми облачками со
вкусом карамели. Выдёргивая наушники, я со шлепком приложила ладонь к своей груди,
чтобы успокоить бешено бьющееся сердце.