Ладно, шут с ними. Вернее, шут и без них прекрасно
обойдётся. Здесь, судя по всему, ловить больше нечего, публика
собралась не самая почтенная, и ваше мастерство
не сумеют оценить по достоинству.
И всё-таки Вам немного обидно. Что ж, потопаем
отсюда.
Шутовство понизилось на 1 пункт!
Может быть в кабаке публика получше? — 36
— Вы ещё за это ответите! — предупреждаете Вы,
стреляя в стражников убийственным взглядом.
Быть может, Вас и лишили всех материальных благ
и внешнего благополучия, но при Вас по-прежнему
сохранились честь и достоинство дворянина,
мужество и…
Болезненный удар древком копья сбивает Вас, пожилого человека,
с ног. Пара верзил нависает над Вами. В какой-то момент
Вы ожидаете, что вскоре на Вас обрушится град ударов.
Но вместо этого Вам говорят:
— У, какие мы страшные… Ну что, больше
не петушимся?
— Если Вас переполняют обида и гнев, можете попытаться
дать отпор негодяям (что, вероятно, будет несколько
затруднительно, но, тем не менее, разве это удержит
Вас?) — 24
— Или же Вы можете стиснуть зубы и попытаться
встать, когда восстановите силы — 10
— Шахта, — после долгих раздумий произносите
Вы. — Хотел бы я, чтобы можно было поступить иначе, но,
боюсь, это — самый оптимальный вариант.
Она закрыта и не используется после участившихся
обвалов, поэтому мы сможем без проблем зайти таким маршрутом:
достаточно быстро, совершенно незаметно, и так же
незаметно можно вынести таким же путём всё добро.
Другое дело, что шахта закрыта не просто так,
и погибнуть под обвалом — вполне себе реальная угроза.
Но там уже давно никого не бывало. Может быть, всё, что
могло свалиться, — уже свалилось.
— В любом случае — тебе самому придётся идти тем
путём, который ты выбрал, и рисковать собственной головой.
Поэтому, если ты считаешь, что так будет лучше, — валяй. Я
думаю, смельчаки-добровольцы найдутся, когда речь идёт о таких
барышах. Но смотри, если ты решишь нас сдать или кинуть… то
сильно пожалеешь, если тебя не погребёт под завалом, —
пообещал Рикман.
Что ж, иного Вы и не ожидали — 466
Высокий стражник — суровый, хмурый и крепкий, ещё
не старый, но уже и не молодой.
Толстяк — ухмыляющийся, неповоротливый и злорадный,
однако вовсе не такой уж и увалень, каким кажется.
Вы знаете обоих в той мере, в какой придворный шут
может знать придворных стражников.