- "Хаб" или убежище – это малое поселение, в котором
собираются искатели, чтобы закупиться провизией, отдохнуть и сбыть
найденное. Так же там присутствует и местное население (коренные и
пришлые) – они занимаются снабжением. В Пустошь не суются особо.
Кроме мирного населения есть охрана. Они поддерживают порядок и
устраняют угрозы. В каждом убежище есть главный – "Батька", так их
все аборигены называют. На самом деле, это просто человек, который
следит за выживанием народа в убежище, организует, если надо,
оборону от монстров и всяких бандитов. Распределяет еду и так
далее. Во всех убежищах поддерживается бартерная система, а также
используется во время расчётов за покупки и местная валюта, которую
назвали - "рубль". Здесь, в основном, население говорит на русском
языке. Об иностранных "хабах" я ничего не знаю.
Аркадий снова зашелестел страницами. Пока он,
довольно продолжительное время, записывал мой ответ на свой вопрос,
я воспользовался оказией и выпил еще дармовой водички. Наконец
лейтенант Смирнов перестал записывать, и на пару минут задумался.
Словно отмерев он неожиданно задал следующий вопрос:
- Что вы делали вчера на территории периметра,
охраняемого моими людьми? – Аркадий внимательно смотрел на меня.
Теперь он выглядел более серьезным. Будет глупо отрицать, что я с
самого начала нашей беседы ожидал именно этого вопроса. И не имеет
смысла говорить о том, что ответ именно на него и решит мою
дальнейшую судьбу. Поэтому я сильно нервничал, ожидая и опасаясь
его одновременно. Но наконец вопрос был задан, и после ответа на
него назад дороги больше не будет. Немного успокоившись, я дал
ответ:
- Я шел к бункеру, находящемуся под землей в этом
районе. Когда наткнулся на ваши посты, то понял: ловить здесь мне
больше нечего и уже собирался вернуться в ближайший "хаб"... Но вы
решили пригласить меня к себе в гости... – Закончив свою исповедь,
я позволил себе слегка улыбнуться. Из меня будто вынули стержень –
так вдруг стало легко и спокойно. Теперь уже ничего нельзя будет
изменить и от меня с этого момента больше ничего не
зависит.
Лейтенант о чем-то задумался. Его не было с нами
минут пять. Затем ожил – зашелестели страницы, ручка запорхала по
бумаге. Возможно, там в папке сейчас записывают, каким способом
меня надлежит казнить.