– Я решил, что могу и на полу лечь, – нехотя буркнул он, стряхивая с себя снег.
– Ты уверен, что не доверишь мне ключи от бани? Ее я точно не загоню в кювет, – я усилием воли запретила себе даже улыбаться: если бы Тимур сейчас заметил, что мне смешно, то просто-напросто взорвался бы от негодования.
– Все занесло, – он прохромал к шкафу и вытащил подушку с одеялом. – До бани раскапывать дорогу минимум час.
– Не валяй дурака, – я забрала у него одеяло. – Тебе нельзя спать на полу. Я лягу. Или в кресле устроюсь: подставлю пару стульев…
– Я не знаю, как принято относиться к гостям у вас в семье, но для меня гостеприимство – это традиция. Тем более, ты какая-никакая женщина. Так что добро пожаловать, кровать твоя.
Я чуть челюсть не уронила от таких откровений. Традиции у него? Гостеприимство? Он хоть раз читал в словаре, что означает это слово? Может, в его понимании он только что отвесил мне комплимент? «Какая-никакая женщина»! Фантастика! Да меня бабульки у подъезда ласковее называли, когда я поздно возвращалась с вечерних тренировок!
Все это время он мне давал понять, что я – худший человек на земле, что я разрушила его жизнь пять лет назад, а теперь постоянно тычу его носом в инвалидность, хотя я ничего подобного не имела в виду, просто хотела помочь. Обвинял меня во всех смертных грехах. Я бы скорее ожидала, что он предложит мне переночевать в камине – или на костре, как и положено ведьмам. И тут вдруг широкий жест, да еще и поданный, как «на, подавись». Мол, ты из не пойми какой семьи, где о гостей вытирают ноги, а я – рыцарь, только вот белого коня в бане забыл.
Я понимала, что для Тимура с его болями ночь на полу или комбинации стульев сравнима с фашистскими пытками. Знала, что для него комфортный сон сейчас жизненно необходим. И как специалист, как человек, который поставил перед собой цель помогать людям, я должна была плюнуть на гордость и доказать Тимуру, что кровать должна достаться ему. Но с другой стороны, он сам дал понять: нанимать меня он не будет, а лечебная физкультура для него – что-то вроде прикладывания подорожника. И я решила, что раз уж Тимуру хочется поиграть в джентльмена и изобразить передо мной, как свято он чтит семейные традиции Осетии, я лягу в его удобную и мягкую постель. И меня не будут мучить угрызения совести, я ведь какая-никакая женщина. Наоборот: я буду знать, что Тимур тут страдает, и от этого мой сон станет только крепче и слаще.