Да, меня тогда спасло то, что я был ребёнком. Взрослые люди
вообще как-то странно относятся к детям и по большей части никогда
не воспринимают их всерьёз. Правда, в то время мне об этом не было
известно, поэтому я так и продолжал становиться нелюдимым. Нет,
общаться с другими, конечно, не перестал, однако со стороны было
отлично заметно, как моя социальная жизнь снизилась. А после случая
с Мэри Джейн так и вовсе опустилась до минимума.
Как известно, если человек ограничивается в чём-то одном, то в
другом, наоборот, открываются новые двери. Таким образом, наравне
со снижением времени на общение с другими, я начал уделять больше
этого самого времени на свои тренировки, а после и на вторую часть
своей жизни под личиной Донкихота Дофламинго.
— Не могу с уверенностью утверждать, что за тобой будет слежка.
На самом деле вероятность этого очень низка. По крайней мере, дома
за тобой следить точно не будут. Максимум, за теми местами, где ты
часто бываешь.
Данные слова оказались правдой. Просто потому, что я никогда не
замечал за собой никого подозрительного, когда разгуливал по
городу. Даже когда образовал свою банду. Говорить что-то про школу
или другие места, где большое скопление людей, не берусь, так как
заметить кого-то в такой куче народа практически невозможно. И если
за мной всё-таки наблюдали, то ничего противоестественного заметить
не могли.
Кстати, образ хлюпика-ботаника на людях был самым оптимальным
вариантом, ведь такие люди не задерживаются в памяти. Только
вначале это был совсем не образ, если говорить на чистоту. Ну,
насчёт ботаника точно. Как говорили тётя с дядей, тяга к науке мне
досталась от родителей. А ещё трудно назвать хлюпиком ребёнка,
который мало чем отличается физическим развитием от остальных своих
сверстников. Да и уж когда я принялся за физические упражнения, то
данное выражение в сочетании с моим именем было и вовсе
невозможно.
Правда, сам образ успел попортить мне нервы. Нет, в самом начале
мне даже нравилась эта роль, учитывая то, что сначала это и не было
ролью вовсе. Учителя дают послабления, другие дети почти не лезут,
чем уверяют меня в своих действиях. А человеку важно что?
Результат. Я его видел невооружённым взглядом и продолжал следовать
своему пути.
Вот только с приходом Флэша и его прихлебателей мне захотелось
отбросить свои игры в секретность. Какому ребёнку захочется терпеть
издевательства в свою сторону? И даже та малая часть Дофламинго,
которая успела во мне пробудиться (сейчас я это отчётливо понимаю),
была согласна с этим. Однако ночью я вновь увидел сон.