Взгляд, которым я одарила волшебника, ничего хорошего ему не сулил.
Кондор развел руками.
— Мне правда жаль, — сказал он куда убедительнее и сел рядом на расстоянии вытянутой руки, словно опасался, не наброшусь ли я на него.
Я не собиралась, хотя все еще сердилась. И чувствовала за это вину, потому что поймали меня вовремя и осторожно. Я сделала глубокий вдох, заставила себя перестать злобно щуриться и попыталась найти какую-то точку опоры. Успокоиться. Не трястись и как-то принять то, что произошло.
Получалось с трудом.
Я глубоко дышала и крепко сжимала кулаки.
Кондор внимательно следил за мной и молчал.
— И время там, с моей стороны, наверное, остановится? — спросила я, потому что от молчания и от острого взгляда мне было куда более неуютно, чем от мысли, что со мной случилось нечто… очень невероятное. — И не придется объяснять родным и полиции, куда я исчезла?
В моем универе вряд ли примут справку с подписью и печатью какого-нибудь местного короля, я не обольщалась. О том, что скажут родители, когда я вернусь как ни в чем не бывало после многих месяцев отсутствия, я не хотела думать. Из всех проблем, которые я им доставила, из всех моих неудач эта неудача, пожалуй, была самая эпичная. Даже если продать золото, то есть даже если его мне дадут, даже если я смогу продать его так, чтобы не остаться и без золота, и без денег там, в своем городе, в своем мире, мне все равно не нравилась эта идея.
Мне все не нравилось и с каждым вопросом не нравилось еще больше.
— Нет, почему же? — ответил Кондор после короткой паузы. — Время течет как раньше, насколько я знаю, но мир, отпустивший тебя, меняется. Сам заполняет белые пятна там, где ты была.
— А ты откуда знаешь? — я все-таки зло сощурилась и недоверчиво склонила голову.
— До тебя была парочка других. — Он скрестил руки на груди. — Куда более… сговорчивых, к слову. Мне не составило труда посмотреть, как у них дела, пока след был еще свежим. — Кондор заметил, как на моем лице зажглась надежда, и опередил мой вопрос: — Я смогу показать тебе твоих… родных. Если тебе это нужно. Но не сейчас. Сейчас, к сожалению, слишком поздно… или слишком рано, решай сама.
Он легко встал и подошел к одному из шкафов, ничего не объясняя, словно хотел показать, что разговор пора сворачивать. Пока он искал что-то в этом шкафу, я тупо смотрела в пространство, на стол, на две чашки, в одной из которых все еще был мой недопитый чай, пахнущий чабрецом, на кусок аметистовой друзы, который лежал поверх каких-то бумаг — желтоватых, с четкими строчками каллиграфического почерка. Я вытянула шею, пытаясь разглядеть буквы, но расстояние было слишком большим.