— Нашла! — крикнула я вниз и, приложив усилие, открыла эту новую дверь — и почувствовала все тот же холод.
Люк скрипнул и с неприятным грохотом упал, открыв проход в просторное помещение. Путаясь в юбках, я почти выползла с лестницы, осторожно поднялась на ноги — голова слегка кружилась — и попыталась осмотреться.
Свет кристалла выхватывал из темноты то темные балки, то кусок белой стены, то какие-то доски, то еще одну лестницу — деревянную, жмущуюся к стене, с крепкими на вид перилами. Лестница уходила на второй ярус, неширокий балкончик, а потом еще выше — и упиралась в потолок.
Здесь было холодно настолько, что пар вылетал изо рта.
— Ну что? — раздалось сзади. — Моя торопливая леди успела поймать призрака?
Я обернулась. Фонарь Ренара остался на лестнице — я видела лишь отблески света из открытого люка, а парень вдруг оказался очень близко, почти вынырнул из полумрака — сам похожий на призрака. Очень нахального и обаятельного. Это было так неожиданно, что я отступила на шаг назад.
Ренар рассмеялся и поднял взгляд к потолку:
— Нам еще выше, — сказал он, указывая пальцем на лестницу. — Но прежде нужно кое-что сделать.
И он шагнул вперед, почти скользнул за мою спину, только чудом не задев меня плечом. Настолько близко, что я снова уловила запах вишневого табака и дыма.
За моей спиной было то, что я сначала приняла за закрытое окно. Оказалось, что деревянные ставни скрывали нишу, не очень глубокую, отделанную изнутри все тем же деревом. В нише хранились какие-то ящички, мотки веревки, пара фонарей, свечи — всякая бытовая ерунда, наверное, очень нужная на чердаке какого-нибудь замка. Ренар выудил оттуда плащ и набросил его мне на плечи. Ткань была грубой и тяжелой, пахла пылью, как любая вещь, которая долго пролежала взаперти. Она еще не успела согреться, но так или иначе мне стало теплее.
Не только из-за плаща.
— Так лучше, — сказал Ренар, продевая пуговицу на воротнике в предназначенную ей петлю.
Это заняло у него какое-то время, и все это время я стояла, замерев столбом, потому что чужие пальцы были слишком близко, а чужое дыхание, очень теплое, коснулось моих волос.
Ренар закончил с пуговицей, провел ладонью по плащу, словно хотел смахнуть с него пыль или ворсинки, невидимые мне, и протянул руку:
— Давай сюда фонарь, — сказал он как ни в чем не бывало.