Несмотря на тревоги дня, Гнеда мгновенно погрузилась в крепкий
здоровый сон. Она проснулась оттого, что Катбад немилосердно
расталкивал её.
– Что-то стряслось? – с испугом спросила девушка,
вскакивая с хвойной подстилки.
– Вот-вот рассветёт, пора.
И они двинулись дальше. Теперь Катбад шёл без вчерашней спешки.
Безмятежно проведённая ночь немного умерила его волнение, но, тем
не менее, он не переставал поглядывать по сторонам зоркими глазами
охотника. Всё же опасения Кузнеца были напрасными, и к вечеру
второго дня окольными стёжками путники добрались до деревни.
Лесная тропа довела их прямо до реки. Отсюда к жилью шёл
неглубокий каменистый брод. Как же сладостно было окунуться
уставшими ногами в студёную воду после целого дня ходьбы! Гнеда и
Катбад весело переглянулись: кажется, их путешествие заканчивалось
благополучно. Гром почувствовал их настроение и весело поскакал
вперёд по мокрым валунам.
Перейдя на правый берег, они поднялись вверх по крутому холму.
На деревню уже спускались сумерки. Скотина была загнана, над домами
ровными столбиками курился дым. Приятно пахло речной сыростью,
остывающим после жаркого дня песком и свежим хлебом. Эти запахи
напомнили Гнеде Переброды, и она почувствовала тоску по дому. Кто
знает, суждено ли ей вернуться?
Под деловитый лай собак спутники дошли до места. Дом Твердяты
стоял на высоком берегу. Внизу уютно журчала Листвянка. Из-за
плетня доносилось нежное благоухание шиповника. Двор потихоньку
погружался в полутьму, люди и звери готовились к вечерней трапезе и
сну. Лишь собака, почуяв чужаков, разрывалась злым осипшим
лаем.
Не успел Кузнец остановиться у ворот, как из избы выпорхнула
тень.
– Батюшки, Катбад, ты ли это? – всплеснула руками
маленькая женщина, появившаяся перед ними. Гнеда сразу узнала голос
своей кормилицы, который совсем не изменился со временем. – А
я слышу, Раскат заливается, думаю, кто же это пожаловал!
Твердята разглядывала своих гостей, беспокойно заправляя
выбившуюся прядь под повойник. Её стан был по-девичьи хрупким, на
загорелом, уже тронутом морщинками лице проступали обветренные
скулы, ясные голубые глаза озабоченно перебегали с Кузнеца на
девушку.
– Батюшки, Гнеда, деточка! – Твердята, скорее
догадалась, чем узнала свою молочную дочь.
– Твердята! – Девушка не смогла сдержать радости и
заключила женщину в объятия. – Вспомнила меня?