– Ну что, подборыш? – его подвижные губы растянула
усмешка. – Попалась, а?
Парень нагнулся к ней, и девочка попыталась отстраниться, но
Завид ловко схватил и резко заломил её руку.
– Пусти, – сквозь зубы и боль процедила она. Слёзы,
смешавшись с пылью, стекали по щекам грязными разводами. Завид, всё
так же ухмыляясь, разжал хватку, оставив на её запястье красный
след. Гнеда с ненавистью посмотрела на обидчика.
– Кукушонок, а кукушонок, где твой батюшка? Хочу
посвататься!
Его речь встретила дружный хохот. У девочки больше не оставалось
сил отвечать на издёвки, и она лишь старалась сдержать рыдания,
которые уже начинали сотрясать её изнутри.
– Где твоя матушка, сколотыш? Что-то никто не спешит тебя
выручать! Даже твой старик, и тот – где он?
Лицо девочки перекосило горечью и презрением. Он имел в виду
Домомысла.
Гнеда никогда не говорила ему о своих стычках с мальчишками, а
на вопросы о незаживающих синяках у неё каждый раз была готова
новая отговорка. Что-то не давало Гнеде просить поддержки у её
дорогого Домомысла – то ли гордость, то ли боязнь огорчить старика.
Во всяком случае, Завид отлично пользовался положением и всегда
оставался безнаказанным. Гнеде казалось, что смелость ему придавало
молчаливое одобрение взрослых, которые никогда не относились к
девочке с особенной теплотой и делали вид, что ничего не
замечают.
– Никому не нужен нагулок! Все тебя бросили.
Завид наклонился и схватил девочку за ворот рубахи. Изношенное
сукно жалобно затрещало.
– Подобру выметайся из нашей деревни! А то тумаками
тропинку укажем!
Гнеда пробовала сопротивляться, но парень был старше её на
несколько лет, да и гораздо крепче. Он с силой отбросил девочку,
так что она ударилась о камень.
– У тебя ни отца, ни брата! Кто тебя защитит? – Завид
разразился злым смехом. – Может, Кузнец?
Видимо, эта мысль очень понравилась мальчишкам, и они начали
просто умирать от потехи. Раздались отдельные возгласы:
– Точно, может, Кузнеца покличешь?
– Поди, ты, Завидка, первый свой хвост подожмёшь, увидав
его! – дрожащими губами вымолвила Гнеда.
– Что ты сказала? – Вождь деревенских забияк весьма не
любил показывать страх, а она надавила на его больное место, не без
основания подозревая в трусости перед Кузнецом из
Черноречья. – Знаешь, что, пигалица, – его лицо вдруг
озарилось злорадством, – отправляйся-ка ты сама к Кузнецу –
пускай он тебе и будет заступой! А если не приведёшь к вечеру на
это самое место, пеняй на себя! Ещё пожалеешь, что на свет
родилась!