Слуги не слышали слов, но Борн слышал.
– А ты тёплый, – удивлялась Ханна. – И мягкий. Как может камень
быть мягким? И я знаю теперь, что ты любишь меня и защитишь,
правда?!
И трон тоже дышал ей в такт, выбрасывая мягкие ласковые тени и
касаясь ими ног женщины.
У демона едва глаза на лоб не лезли. Он задумчиво гладил Локки и
с изумлением наблюдал, как трон, страшный чёрный трон правителя,
ластится к Ханне, словно собака.
В чудеса демон не верил. Этому была твёрдая магическая причина.
Но какая?
Всю прошедшую ночь Ханну колотила дрожь. То ей казалось, что она
и вовсе не спит, а то возникал вдруг страшный прерывистый сон –
тюремные коридоры, переходящие в пылающие глаза демона… И чёрный
трон, разлёгшийся посреди огромного зала, словно дикий зверь.
Она никогда ещё не спала на такой мягкой и богато убранной
постели, но и никогда так не мучилась.
Когда Борн разбудил Ханну, она проснулась, словно и не спала
совсем. Подскочила, сжимая в руке кинжал.
Она нашла его в этой же спальне. Нелепый, вычурный, больше
пригодный для резки бумаги, но всё-таки хоть какое-то оружие.
Если направить себе же в грудь.
Демон улыбался, глядя на её потуги защитить себя. Он позволил
Ханне одеться и опять повёл в тронный зал.
Она так боялась туда идти, что даже взяла его за руку.
Обжигающе-крепкую, надёжную руку мужчины, слишком похожую на
человеческую.
Теперь она шла так близко к Борну, что ощущала тепло и запах
корицы, исходящий от его кожи.
Демон не злился, видя страх Ханны. Даже подбадривал.
Временно они были на одной стороне. Ханна видела, что демон
заинтересован в том, чтобы смертная усидела на троне.
Оставалось непонятным, зачем ему это? Но было явно, что Борн
смотрит на Ханну с искренним интересом и волнением, как отец на
первый выход дочери в свет.
И она набралась мужества, шагнула к этому проклятому трону,
протянула ладонь и ощутила, как чёрный камень ласкается к ней, как
собака.
Он стал мягким, податливым. Ханну окутала его осторожная забота,
и немой вопрос коснулся её головы: «Хорошо ли тебе здесь?».
Она осмелела и… забралась на сидение. И ей впервые за все дни
одиночества и тревоги стало светло и покойно. Может, она здесь
стала мертва? Может, отдала камню душу?..
Но ей было уже всё равно.
Здесь, на троне, она оказалась наконец под защитой неведомых
могучих сил. Какая разница – тёмными они были или светлыми?