Гос-споди! (Прости, что помянул всуе!)
Оранжевые! Зрачки, в-смысле… А радужка – зелёная. Красивый, в-общем-то, глаз, если посмотреть абстрактно.
А вот если конкретно – хочется заорать во всё горло, и выпалить в это дело со всех стволов!!!
Билл так и сделал – в смысле завопил, когда вторая клешня принялась сминать и крошить несминаемое, вообще-то говоря, стекло гермошлема!
Воздух из скафандра со свистом вылетел, образовав над его головой паро-туманное облачко! Но тварь это не смутило, и не остановило!
Билл почувствовал холодные и жёсткие плети длиннющих фаланг пальцев на своём лице, и, уже задыхаясь, попробовал укусить – хоть за палец!..
– Проснись! Проснись! ДА ПРОСНИСЬ ЖЕ ТЫ НАКОНЕЦ!!!
Почему это его так трясёт?!
Он с хриплым стоном и ругательствами открыл глаза.
Ф-фу-у-у…
Он в своей каюте. На Авианосце. В потолочный короб убираются манипуляторы Матери – до этого нещадно трясшие его за плечи…
С трудом он закрыл пересохший, сведённый судорогой рот.
Кошмар.
Бред.
Чушь собачья.
Потому что никогда ни одному ответственному чиновнику, или командиру, не могла бы прийти в голову такая …рня: составить «Инструкции» таким образом, чтоб наибольшему риску подвергался как раз самый ценный ресурс Авианосца – личный состав!
А тут – надо же! Проклятое подсознание каждый раз нагло убеждает его, (И – ещё как успешно!) что в бомбардируемом отсеке он – именно из-за чёртовой Инструкции!..
Нет, кошмар, конечно, уже ставший в какой-то степени традиционным: он повторялся за время – что службы, что запаса Билла, уже раз двадцать.
Да, привычный. (Вроде!) Но каждый раз настолько жуткий, что никак не сохранить положенные опытному, прошедшему огни и воды, и повидавшему все ужасы Вселенной, бойцу, спокойствие и присутствие духа…
Странно только одно. Обычно он просыпается до того, как с него срывают шлем, и пальцы чужака начинают…
Чёрт.
Он, конечно, не суеверен, (Ха-ха! Кого он пытается обмануть!) но…
Похоже, сегодня нужно ожидать каких-нибудь неприятностей.
Со стоном он поднял из койки застывшее, словно на лютом морозе Меотиды-5, в ледышку, покрытое от стриженной привычным ёршиком макушки, до самых пят, холодным потом, тело. Опустил ноги на палубу. Обычный «бодрящий» холод рифлёной стальной поверхности даже не ощущался – точно, замёрз.
– С-с…пасибо, Мать. Что разбудила.