Я теперь вспоминаю это всё и поражаюсь: почему у меня даже
мысли не возникло сбежать? Или хотя бы устроить бунт? Ведь мою жизнь родители
превратили, по сути, в тюрьму, где сами же выступили охранниками! Но вместо
скандалов и криков я покорно исполняла всё, что мне говорили. Вся жизнь моя
была подчинена сплошным правилам, и казалось, что так и должно быть. Ну, а как
иначе, если тебе каждый день твердят, что наша квартира – это оазис моральной
чистоты, в то время как вокруг – хаос из пошлости и извращений!
Забавно: я, однажды услышав, как мама говорит об
извращениях, наивно спросила её, что это такое. Она смутилась, густо покраснела
и пробормотала что-то вроде «это когда люди… какашки едят». «Фу, какая
мерзость!» – ответила я, сморщившись. Больше вопросов не задавала: всё
предельно ясно же, чего тут рассуждать? Родители делали всё, чтобы вбить мне в
голову самые простые, но неприятные представления о разных скабрезных (с их
точки зрения) вещах. Кто такие гомосексуалисты, папа? «Это мужчины, которые
спят друг с другом, потому что сумасшедшие». Что такое секс, мама? «Физическая
и нравственная грязь». И тому подобное.
Золотая медаль, девяносто восемь баллов по ЕГЭ, чистый,
незамутненный разум, простенькое платье, купленное мамой на распродаже в
гипермаркете, и там же приобретенная сумочка из кожзама, да ещё балетки, –
такой я помню себя на выпускном, когда окончила школу. Вернее, мне было
разрешено присутствовать только на официальной церемонии вручения аттестатов, а
после, когда одноклассники отправились отмечать в ресторан, чтобы потом
встретить, по традиции, рассвет у реки, я отправилась домой.
Мне было односложно сказано: «Надо, Александра, готовиться
к поступлению в вуз». Какой? Это также было за меня решено заранее. Предки
однозначно решили, что профессия инженера мне не походит, поскольку я девушка.
Фармацевт в семье уже есть – мама. Тогда пусть я стану… государственным
служащим. Чиновницей меня сделать захотели, проще говоря. Потому в июне я под
надзором мамы подала документы в университет на специальность «Государственное
и муниципальное управление», чтобы через четыре года стать бакалавром и
новоиспеченным бюрократом.
Я не спорила. Я тогда была робкой овечкой. Меня можно было
запросто отвести куда угодно. Хоть подать документы на специальность, которая
не интересовала совершенно, хоть в клинику и разобрать на запчасти, – я бы даже
не догадалась, для чего меня туда привели, поскольку слепо следовала всем
предписаниям родителей.