Мои переживания по поводу одежды утихли. Содержание наших бесед было куда важнее этого.
Постепенно я понял, что задача этих двух руководителей – определить мои личные качества. Было много того, что на первый взгляд казалось болтовней. Прямо какие-то экспромты, а не опрос.
Вы работаете в авиажурнале?
Вам нравится жить в Техасе?
Вам не нравятся пиджаки? (Ну, напрямую они такой вопрос не задавали.)
Мои тревоги вдруг сменились энтузиазмом. И я повел себя так, как, в общем-то, не стоит себя вести во время собеседований при приеме на работу. Искренне. Самостоятельно.
Я расслабился.
После второго собеседования мы с директором по персоналу, который звонил мне неделей раньше, пошли пообедать в греческий ресторан в нескольких кварталах от редакции. Обед запомнился мне главным образом тем, что я умудрился заказать четыре блюда с тестом фило[8].
– Любите слоеное тесто? – спросил директор.
– Обожаю, – ответил я.
Вот так.
Когда после обеда мы возвращались назад в офис, директор сказал мне:
– Не надо так вытягивать шею, глядя на небоскребы.
«Этот парень решил, что я деревенщина», – сказал я себе.
Потом посмотрел вокруг и добавил:
– А что, ведь кругом такие высоченные здания.
Встречу с главным редактором помню смутно. Припоминаю только, что он вытащил свое кресло из-за своего стола и поставил его передо мной, и это несколько уравняло нас. Помню, как он спросил меня о недавно прочитанных книгах. Я назвал «Переломный момент» Малкольма Гладуэлла[9], хотя на самом деле осилил всего четверть. Я помню, как честно сказал, что прочел только четверть книги, хотя понимал, что выгляжу идиотом. Главный спросил меня, смотрю ли я телевизор. «Да», – ответил я.
Блестяще.
Беседа шла очень просто. Сначала мне было от этого не по себе. А потом я почувствовал себя комфортно. Было впечатление, что мы просто сидим в баре, разговаривая о том о сем. Причем с удовольствием. Как будто меня не нанимают на работу с нереальными профессиональными требованиями. И отсутствие на мне пиджака ничего не значит. Все мои опасения улетучились.
Мне показалось, что я вообще мог прийти в шортах. И если главный редактор что-то во мне искал, то в конце концов нашел.
Я ощутил себя настолько раскованно, что в конце собеседования сказал: «Если сейчас вы вышвырнете меня из своего кабинета, то это будет лучшее событие в моей жизни».