- Может быть потому, что ты моя жена?! А сама идешь и глазки
мужикам посторонним строишь?!
- Ой! Мамочки! - послышались крики, - жена?! Малла жена
господина Орбрена?! Что?! Жена?! Кто жена?! Чья жена?! А кто
муж-то?!
А я уже открыла было рот, чтобы разораться от злости, да вовремя
поняла. Испорчу себе репутацию. Нельзя истерику устраивать. Век
потом не отмоюсь. Бабы меня просто не поймут. Решат, что я гулящая.
А это здесь ой-как не приветствуется! И оправдываться нельзя.
Оправданиям без Оракула здесь никто не верит. Как впрочем и
обвинениям... значит не поверил никто, что Орбрен всерьез... со
злости, да... но не всерьез... хотя да... половина правды в его
словах есть. Я ведь жена.
Но и промолчать нельзя. Меня эти же бабы уважать перестанут.
Поэтому нос выше головы задрала, улыбнулась и, нарочито тяжело
вздохнув, выдала такую же полуправду:
- А что делать, если муженек не способен оказался?! Вы не
поверите, бабоньки, каждую ночь от меня в другую спальню бегает...
боится... А я что? Я со всем усердием, - добавила ехидно, - мужа
почитать готова...
Ключи от дома Добре в руку сунула, и гордо назад отправилась. А
за моей спиной тишина осталась. Как будто бы не вся деревня там
собралась, а никого нет...
А потом сочным густым басом захохотал Добря... а потом и все
остальные подхватили...
Да... может быть не хорошо, все же Орбрена перед всей деревней
опозорила. Но мне так радостно на сердце стало. Будто бы я негодяю
этому за все его гадости отомстила.
Надеюсь, он меня теперь не задушит подушкой... или не припрется
того... доказывать...
Вечерело. Я сидела в правлении, дожидаясь господина Гририха...
Хотя чего врать самой себе, просто домой было страшно
возвращаться.
Весь день вся деревня гудела как перепуганный рой. Только и
обсуждали новость, что я замуж за господина Орбрена вышла. Даже
том, что я при всем честном народе неспособным его назвала никто и
не вспомнил, настолько всех удивил сам факт нашей женитьбы.
Вторая половина дня пошла коту под хвост, потому что у всех
сразу появились архиважные вопросы к председателю колхоза, то бишь
ко мне. И бабы по одному, по две устроили паломничество в
правление, с единственным вопросом, который их интересовал: «А
правда ли...?» И я устала отвечать, что да, правда. Потом бабы
пытались правдами неправдами вытянуть из меня подробности. Но тут я
уже молчала, как партизан на допросе.