Л. Н. Захарова вспоминала:
«Немцы не раз заходили в школу, видели раненых, расспрашивали: что это за люди? Не партизаны? «Нет, это военнопленные, которых вы бросили. – Лариса заводила одну и ту же песню. – Мы слышали, что вы очень гуманно относитесь к раненым». На немцев хорошо действовал родной язык, они становились вежливее. Только один раз пришли пьяные хамы и потребовали: «Снимите повязку!» Указали на одного раненого. Пришлось открыть рану.
Завуч всем рассказывал, что я знаю немецкий язык. Через некоторое время вызвали меня в комендатуру. «Вы будете переводить, потому что наш цивильный переводчик уехал. Здесь сидят ваши женщины, о чем они просят?» Одна говорит: «Скажи им, Ларочка, что их солдаты сожгли мой сарай». У двух матерей одна просьба: сыновей-старшеклассников забрали как партизан. Другая просит вернуть ей корову. Все это я перевела немцу. Он сказал: «Мы примем меры». Я была уверена, что это отговорка. Каковы же были изумление и радость, когда через несколько дней задержанных ребят отпустили!
Меня вызывали в немецкую комендатуру еще два раза. Оккупационная власть продержалась три месяца. Под Рождество 1942 года замерз даже колодец. Мы растапливали снег и на той воде готовили пищу. Бегу я как-то к сугробу за снегом, а пуля – вжик – и прямо в ведро. В огород без конца падали снаряды, но ни в школу, ни в наш дом они не попали. Накануне освободительных боев, которые продолжались девять дней, в учительский домик рядом со школой пришел старшеклассник Тимка: «Может, вам чем-нибудь помочь?» Мы говорим: «Иди домой, а то бой уже начинается». – «Уже поздно, можно мне здесь остаться?» А рано утром в нашу дверь уже ломились каратели. Командир что-то кричал, но страха я не понимала: «Говорите медленнее, я плохо знаю немецкий». Он расхохотался: «Ах, так! Говорю вам медленнее: ночью из школы стреляли, убили нашего офицера». Я с ужасом подумала: «А где Тимка?» Солдаты уже тащили парня с крыльца школы. Он – бледный, с синими губами, весь дрожал. Моя мама закричала: «Это мой сын, это школьник!» И я кричу: «Это мой брат!» Офицер хватает автомат, бьет маму прикладом в грудь, она падает, а он снова спрашивает: «Это партизан?!» – «Нет, нет, это мой брат, это ученик!» Другой немец бросает в подвал школы гранату, а Тимку уводят. Немцы тут же подожгли окрестные деревни. Но школу снова не тронули. Как потом оказалось, она единственная уцелела во всем районе. Мама сохранила даже запас тетрадей и комплекты учебных пособий.