Он стояла в пол оборота ко мне.
- У меня был. – Ответила она, глядя куда-то в глубь сада. – Его
звали Александр. Он был офицером гвардейского полка.
- И где он сейчас?
- Он погиб, два года назад. На фронте. Мы были помолвлены с ним
с детства.
- Ты его любила?
- Не знаю. Возможно. Он был старше меня на три года. Он был
такой милый. - Потом резко повернулась ко мне. Глядела прямо в
глаза. – Почему ты спрашиваешь об этом, Алеша?
- Потому, что… Я люблю тебя, Настя! Это я тебе хотел
сказать.
Она протянула руку и коснулась пальчиками моего лица. Провела по
щеке.
- Но мы так мало знакомы.
- Иногда достаточно одного мгновения, что бы понять – любишь или
нет.
- Ты мне тоже нравишься. Но я не могу тебе сейчас сказать,
любовь это или просто…
- Не говори. Я подожду. И я не буду тебя торопить с ответом. Ты
должна сама решить, слушать свое сердце.
- Хорошо, Алеша. Спасибо тебе.
Три дня я прожил у Пашкевичей. Мы много разговаривали с
Христофором Генриховичем. И он и Настя расспрашивали меня о разных
странах. Они были уверены, что я объехал весь белый свет.
Приходилось конечно привирать, ну а как вы хотите? Не скажешь им,
что в век цифровых технологий и интернета можно путешествовать по
миру не выходя из дома. Играли с отцом Насти в шахматы. С
переменным успехом, то он брал вверх, то я отыгрывался. Настя
играла на рояле. Пела вместе с отцом романсы. Это было
замечательно. Бананы, киви и авокадо ей понравились. Особенно киви.
Я постоянно её фотографировал.
Лето постепенно подходило к концу. В столицах – Москве и
Петрограде, как стали называть Санкт Петербург с 1914 года, кипели
нешуточные страсти. Новое правительство сумело подавить попытку
реставрации самодержавия, так называемый Корниловский мятеж.
Революционных войск оказалось больше, чем у монархистов. Я знал,
что постепенно ситуация будет обострятся, пока всё не закончится
штурмом Зимнего в октябре 1917 года большевиками, левыми эсерами и
анархистами. Конечно, революционные страсти кипели в основном в
больших городах. Здесь же – в Пащеевке пока всё было спокойно. Хотя
в самом городе были какие-то митинги. Один раз я чуть не запалился.
Как обычно перешёл из своего времени в начало 20 века. Когда
появился в усадьбе Христофор Генрихович сразу задал мне вопрос:
- Алеша, что в городе происходит? Там говорят, какие-то
столкновения были? Даже стреляли.