Я показал ему на свои наручные часы. Не успел он зайти в
комнату, как на улице послышалось конское ржание. Мужские голоса.
Мать вашу, ещё прибежала кодла. Сколько же вас тут?! Ручных гранат
больше не было, но зато было несколько вогов для подствольного
гранатомёта. Загнал один вог в подствольник. Раздался шум.
- Фрол, что у вас тут происходит?
В зал зашло трое бородатых. Я выстрелил. Граната врезалась в
самого первого бородача. Взрыв. Полетели кровавые ошмётки. Полоснул
очередью. В коридоре раздались вопли. Загнал в подствольник ещё
одну гранату и выстрелил в коридор. Опять грохнуло. Кто-то завыл по
волчьи. Сразу видно гражданские дилетанты. Их не насторожили трупы
возле входа в дом и в коридоре. Это меня и спасло, а их нет. Из
комнаты выскочил ещё один дезертир в шинели. Я упал на пол, он
выстрелил и пуля выбила штукатурку в стене рядом со мной. Полоснул
в ответ. Одна пуля попала ему в плечо и две в грудь наискось. Упал
как подрубленный. На улице были слышны крики.
- Васятка! Время вышло! – Крикнул я. Нужно было разбираться в
темпе. Положил автомат на пол. В руке оказался пистолет. Перекатом
через голову ввалился в комнату. Фрол держал Настю стоящую на
коленях одной рукой за волосы, во второй был обрез. Он выстрелил.
Пуля ударила около моих ног. Выстрел, уже мой. Затвор отскочив,
выбросил гильзу. Девятимиллиметровая пуля отбросила его к стенке. Я
вскочил и стал стрелять. Настя упала, потеряв сознание. Стрелял во
Фрола пока пистолет не встал на задержку. Всё магазин пустой.
Восемнадцать пуль всадил в мужика. Ярость переполняла меня.
Василий сидел в углу скорчившись и закрыв голову руками. Сменил
магазин в пистолете.
- Не надо, не надо. – Плакал парень. Навёл ствол ему в
голову.
- Я тебя предупреждал, Вася!
- Алеша, не надо. – В углу лежал Христофор Генрихович. Лицо его
было в крови. Одежда порвана. – Не надо, Алёша. Хватит. – Повторил
он. Я опустил пистолет. Потянуло дымом. На втором этаже разгорался
пожар. Присел около Насти. Платье на ней так же было порвано. Губы
разбиты. На лице синяк. Приподнял её.
- Настя. Очнись Настенька. – Наклонился к ней и поцеловал. –
Очнись солнышко моё. Пожалуйста.
Ресницы дрогнули. Открыла глаза.
- Алёша. – Девушка заплакала, схватившись за меня. Христофор
Генрихович с трудом поднялся. Подошёл к нам. У Насти началась
истерика.