Пашкевич почти ничего не ел. От пельменей отказался. Съел пару
кусочков колбасы и сыра с хлебом. Выпил кофе. Его можно было
понять. Столько всего за сегодня.
- Скажи, Алёша, ты ведь сегодня столько людей убил. И спокойно
сидишь, кушаешь.
- Я убил не людей, вернее убил нелюдей, тварей. Открою Вам
Христофор Генрихович одну тайну, так сказать. Вы и Настя должны
были погибнуть там в усадьбе. Настю должны были изнасиловать
многократно вся эта толпа уродов, а потом забить до смерти
прикладами карабинов. Вас зарубили топором, после того, как пытали
и издевались, выпытывая где спрятаны ценности. Не жалейте их.
Каждый из них получил по заслугам. Тем более, даже те, кто остались
живы тогда, сейчас уже давным-давно умерли.
И да, я чувствовал себя почему-то совершенно спокойно. Совесть
не мучила и кровавые мальчики в глазах не мелькали. Моя совесть
была спокойна. А может это от того, что всех этих людей я считал
уже давно умершими? Не знаю.
В отличии от Генриховича я был голоден. Поэтому свою порцию
пельменей съел на раз, заодно и порцию Пашкевича. От коньяка
Христофор Генрихович не отказался и мы с ним накатили по три
рюмочки. Пришлось резать лимон. Наконец, появилась Настя в моём
халате. Волосы её были влажные. В руках она держала своё платье и
ещё какие-то тряпки.
- С лёгким паром, Настя! – Поприветствовал я её. Она не смотря
на горячую ванну, была бледна.
- Настенька ты в таком виде… - Проговорил Пашкевич.
- Всё нормально, Христофор Генрихович. Настя кушать будешь?
- Я не хочу. Алёша, а где мне постирать можно платье? И иголка с
ниткой нужна, я платье зашью.
- Зачем? Платье это выбросить нужно. А мы тебе другое купим. И
не одно.
- Нет, нет. Я постираю и зашью.
- Ладно, успокойся. Самой стирать не нужно. Всё постирает
машина. Иди сюда я покажу.
Стиральная машина-автомат стояла тут же на кухне. Открыл её.
- Закидывай. – Когда девушка заложила бельё и платье в машину,
закрыл. Насыпал в выдвижной контейнер стирального порошка. Выставил
таймер и режим стирки. Всё машина начала работу. Настя с отцом
смотрели на всё это с широко раскрытыми глазами.
- И что делать? – Она посмотрела на меня. Я улыбнулся.
- Ничего. Она постирает и отожмёт бельё. Потом просто вытащить
постиранное и можно развесить. А пока стирается сядь перекуси
что-нибудь.
Она села на стул. Продолжала смотреть на машину, как там
крутиться её платье и всё остальное. Хорошо, что корсет не
запихала.