– Да хорош за меня переживать, – засмеялся Корсаков. – Я же не красна девица. Все хорошо со мной, Пашка, точно тебе говорю. Так что приеду. Повидаемся, выпьем за Новый год. Да и по Рите я, если честно, соскучился.
Ритой звали корсаковскую любовницу. В его конторе она уже лет пять работала главным бухгалтером, совмещая это с бурной личной жизнью. Темперамент у нее был бешеный. В постели это Ивана вполне устраивало, а вот вне ее выносить Риту было тяжеловато. Бухгалтером она была отличным, поэтому на работе он ее терпел, а вот его личное пространство требовало проветривания от терпкого запаха ее духов, поэтому побег в провинциальную глушь был еще и отличным способом если не избавиться, то хотя бы отдохнуть от Риты.
– На сладенькое потянуло. – Яковлев понимающе хмыкнул в трубке. – Что ж, понимаю. Ритуля тут уже все глазоньки о тебе проплакала. Уехал, говорит, мой сокол ясный на чужбину, бросил тут одну.
– Даже если б я ее с собой взял, так она ведь не согласилась бы. – Иван представил гламурную Риту, не менее трех раз в неделю пропадающую в тренажерном зале, регулярно посещающую салон красоты и ходящую на непомерно высоких каблуках, на здешних улицах и не выдержал, заржал. – Нашу Ритулю можно выпускать только на просторы Невского проспекта. Она себя в глуши похоронить не даст. Так что пусть красуется там, у тебя. А я тут уж как-нибудь.
– Так ты ж сам сказал, что соскучился…
– Ну, конечно, соскучился. После трехмесячного воздержания. Гормоны-то играют.
– Неужели ты там себе никого не завел? – В голосе Паши послушалось изумление. – Корсаков, ты там вообще как, здоров?
– Вполне, – сообщил Иван, вдруг представив давешнюю врачиху, свою соседку. Тоненькую, угловатую, с рыжими непокорными волосами, веснушками, не поблекшими зимой, и разноцветными глазами. Он и сам не знал, почему вспомнил сейчас именно о ней. Вспомнил и вдруг испытал прилив острого желания. Как школьник. – Вполне здоров, Пашка. И изнываю от желания трахнуть Риту. Можешь ей передать, что приеду и сутки из постели не выпущу.
– Сам передай, – вдруг неожиданно зло сказал Паша. – Она тебе не наложница, а я – не твой евнух.
– Ты чего, обиделся, что ли? – удивился Иван, уже приходя в себя от странного наваждения. – Что я такого сказал?
– Ничего. – Из Пашки вдруг выпустили воздух, как будто из воздушного шарика. – Давай, Корсаков, мне некогда. У меня тут ребята в приемной за путевками стоят. Мне работать надо.