Дим впервые в жизни был благодарен
своей тщедушной комплекции. Будь он сейчас, как Ром Лерм, то не
смог бы протиснуться в полость между редуктором моста и еще не до
конца остывшим двигателем. Дим неспроста выбрал именно этот узел
ходовой - если ему было сложно забраться сюда, к жерлу верхней
пробки редуктора, то, что говорить про широкоплечих халифатцев. Их
явно отбирали из самых выносливых и сильных бойцов. Себе на
беду.
Кусачки перекусили стопорную шпильку,
отвёртка вынула кусок мешающего уплотнительного кольца и пара
хром-ванадиевых головок от болтоворота. Шестерни редуктора в прямом
и переносном смыслах обломают зубы об сверхтвердый инструментальный
сплав. Дим вошел во вкус. Раньше за такое варварство, за порчу
рабочей техники, он проклял бы себя, да и сейчас внутри шевелилось
нечто, монотонно твердя, что портить технику неправильно. Кусачки,
отвёртка, головки. Такой порядок повторялся у каждого моста тягача,
пока Дим не споткнулся. Споткнулся о что-то живое.
Расслабленный механик похолодел,
услышав бессвязную иностранную речь. То, что он вначале принял за
гору тряпья, было спящим салафатом из низшей касты, судя по
потёртой серой одежде. Если, конечно, у них существовала подобная
система градации в обществе.
Человек завозился, спросонья пытаясь
разглядеть в ночи: что же только что свалилось на него? Дальше Дим
действовал не сам. Страх и ужас, густо замешанные на неожиданности,
выбили из его тела того нелюдимого парня, на смену которому пришел
дикий и безжалостный, совсем другой Дим.
Бородатый салафит едва раскрыл рот,
как Дим, ломая эмаль зубов, вбил в его рот кусачки. Человек едва
завыл, принявшись отбрыкиваться от напавшего на него силуэта,
меняющего вид каждую секунду. И ему это удалось! Дим ощутимо
приложился головой о петлю сливной пробки редуктора и в глазах
потемнело!
Арабу этого хватило, чтобы выплюнуть
кусачки с зубным крошевом и удрать, оставляя за собой пыльный
шлейф. Усилием воли, вернув самообладание, Дим собрал всё, что
выронил, не глядя толком, что сгребает в кейс вместе с инструментом
камни и дорожную пыль, и рванул прочь. Не страшно, что сейчас его
отягощала бесполезная ноша, главное не оставить и намека на цель
его появления в лагере.
Лагерь салафитов ощетинился
прожекторами. Но Дим был уже недосягаем и, держась за спаренные
стволы “Медведей” на спине у Джаггернаута, нырял в гермо-люк
боевого бота. Когда помпа откачала воду за борт машины, Дим
отстегнул шлем маск-костюма, и в этот момент в его лоб уперся
воронёный ствол, который держал Ром Лерм.