Шумный
раздраженный выдох, и я уверена с несвежим дыханием изо рта. Прикрыл глаза и
выдал то, о чем я буду помнить еще долгие месяцы.
-
Глухим и бездарным место только на панели!
Следом
послышались удивлённые вздохи
одногруппниц, а парни зашептались, кто-то возмутился. Он же стоял так,
словно сказал самую великую вещь в мире и при этом унижал взглядом.
Повисла
напряженная тишина. Я смотрела на препода в упор, сдерживая слезы. Нельзя
показывать слабость, тем более перед ним, когда он в пяти метрах от меня стоит
и только ухмыляется.
Я
молча встала, захватив сумку, и под взгляды студентов спустилась и прошла к
двери.
-
А что, знания уже не нужны? Далеко ли собралась, Гордеева? – Усмехнулся этот
индюк.
Я
развернулась, уже схватившись за ручку двери, улыбнулась самой ненавидящей
улыбкой и проговорила:
-
Так Вы сами сказали… - Он тут же свел брови к переносице. – На панель! – Открыла
и выбежала в коридор.
Только
когда за моей спиной громко хлопнула дверь, я выдохнула с облегчением. До конца
пары всего оставалось двадцать минут, а до конца занятий сегодня – три часа. Я
прямиком зашла в учебную часть, где сидело всего два человека. Марина
Викторовна, вела у нас музыкальную литературу и Роман Александрович – хоровое пение.
Не
собираюсь прятаться и умалчивать о том, что только что произошло. К тому же и
при свидетелях. Я привыкла отстаивать свою позицию и права.
Первым
подал голос мужчина:
-
Ксюша, что-то случилось? Почему не на парах? – Начал Роман, оглядев меня с ног
до головы. Заметил сумку, задержал взгляд.
Марина
Викторовна молча ожидала моего ответа, чуть ли не раскрыв рот от моего
взъерошенного вида.
-
Извините, если побеспокоила. Я ушла с пар, потому что Борис Петрович меня
прилюдно оскорбил и унизил.
Дальше
меня начали расспрашивать подробнее, что произошло. Чувствовала себя и
защищенной, и в то же время ябедой какой-то. Но ведь это нормально – отстаивать
свои права. Оскорблений не потерплю. Тем более я рассказала это одним из самых
понимающих преподавателей во всем заведении. Они и успокоят, и разберутся по справедливости.
А
для большей достоверности я пустила почти искреннюю слезу.
-
Ты не волнуйся. Во все разберемся, Ксюшенька! – Марина легко погладила меня по
плечу, посмотрела с теплом, отчего сразу стало комфортнее. Теперь я точно знаю,
что из-за этого инцидента я не окажусь крайней, а Бородавочник получит
заслуженное наказание.