[14] то
падала на грудь, то закидывалась в небо.
Нарушителей видно не было, их словно сдуло винтами, потом Сергей
приметил подозрительное шевеление на возвышенности – кто-то в чалме
разлаписто лез на скалу, волоча за собой «трубу» – РПГ…
Крепкая пятерня отца впечаталась Сергею в спину.
– Молодец, Серый! – гаркнул Лобанов-старший. – На борт!
На коленках Лобанов-младший добрался до бокового люка и юркнул в
салон. Половина иллюминаторов щербилась осколками выбитых стекол, а
борт был прострочен вдоль и поперек рваными дырками попаданий.
Досталось ведомому.
– Держитесь, там! – крикнули из пилотской кабины. – Будем
сваливаться!
– А взлететь? – проорал Воронов и закашлялся.
– А на чём? Левый гавкнулся!
Винт закрутился пуще, напрягая последние лошадиные силы, и
вертолет, качаясь и грохоча, сполз на обрыв, перевалился за
край…
– А-а-а! – заорал Тиндарид.
– И-и-и! – визжал Ярнаев.
Сергей молчал, сжимая зубы и обмирая.
Добрых полкилометра падал в пропасть «Ми-восьмой», пока не
перешел в горизонтальный полет. Потянул, сбрасывая САБы, те
разлетались слепящими «головастиками», приманивая ракеты. Одна
такая канула сверху, с возвышенности, прочертила зыбкий дымный
шлейф и тюкнула по САБу, окатив вертолет дробью осколков.
Пронесло…
– Боестолкновение с вооруженными нарушителями границы! –
надрывался радист-связюга. – На Высокой тропе, ниже седловины! Один
двухсотый, два трехсотых. Шлите «мигаря»!
Сергей устало прислонился к теплому борту.
Мерцало рассеченное лопастями солнце, вертолет гудел, дрожал
мелкой дрожью в такт грохочущему ритму турбины, укачивал. Понизу
вилась долина, ближе к воде устланная курчавой зеленью худосочных
рощиц. Стлань эту прерывали пирамидальные тополя, вскидываясь
листвяными колоннами. Склоны окрестных гор были пологи и пустынны,
щетинились низкорослым типчаком или опадали изветрелыми скалистыми
ребрами. На выходе из каньона открылся кишлак Ак-Мазар, ниже по
долине угадывался Юр-Тепе – единственные следы человеческого
присутствия в долине Кала-и-Нур. На пологом склоне паслись овцы, по
крутизне щипали травку большерогие архары. Овцы пугались рева
железного птаха-подранка, архары тоже удирали от вертолета, но с
оглядкой – поскачут, поскачут, станут и смотрят: экая тварь! И
снова скачут.
Правда, Сережа плохо видел зелень и прыгучих горных козлов –
красная кровь так и стояла перед глазами, а мертвые тела все
валились, валились, валились…