думать так.
– Простите меня, госпожа, – снова заладил Кай, но мне было уже
все равно.
Эльд схватил его за плечо и поволок прочь.
А из-за приоткрытых дверей вышла Зарина, поклонилась тоже,
взглянула одобрительно и пригласила меня внутрь. Я по-деловому
подобрала подол, перешагнула порог и вошла в большой и светлый
обеденный зал. Что ж, кажется, в этом мире тоже можно
освоиться.
Всего несколько человек сидели за столом, и при моем появлении
почтительно поднимались и приветствовали, желая доброго здравия. Я
степенно отвечала им и вслед за Зариной последовала на место во
главе длиннющего стола, где уже дымились тарелки, накрытые
глубокими крышками.
– Приятного аппетита, госпожа, – улыбнулась Зарина.
– Благодарю! Он сегодня разыгрался не на шутку, – улыбнулась я в
ответ слегка кровожадно и по очереди окинула взглядом всех
собравшихся. Пусть еще хоть кто-то посмеет бросить на меня кривой
взгляд!
За столом сидели двое степенных мужчин весьма дородного
телосложения, одна высокая сухопарая женщина с высокой прической и
еще одна молодая, но не очень симпатичная мадам. Да, помню из
истории многолетнее смешение крови с близкими родственниками, браки
с кузенами, кузинами и прочими довольно близкими по генам, отсюда и
следы вырождения на лицах. Интересно, как все-таки выгляжу я
сама?
И тут мое внимание привлекли два портрета из восьми, висящих на
стенах. Все люди были изображены в треть роста, но эти два были в
полный, и что-то еще привлекало внимание. Я вгляделась в женщину и
наконец поняла. Лицо под пышной шляпой с многочисленными
украшениями показалось донельзя знакомым – это ведь, черт возьми,
мои черты!
Пусть искаженные видением художника, жизнью в средневековье и не
очень приятным выражением лица, но чувство узнавания было тревожным
и странным.
Темные глаза, четко выраженные брови вразлет, прямой нос и точно
мои губы, только поджатые надменно, с чувством превосходства. Она
была красива мрачной красотой, которая вряд ли вдохновляла
романтических поэтов, скорее вызывала трепет... Да уж, характер у
прототипа явно не из легких.
Впрочем, понятно, почему. Я перевела взгляд на второй портрет,
по-видимому, супруга леди Найрин. Вот уж точно домашний тиран!
Мужик был, может, и привлекателен внешне, но очень уж тяжелый
взгляд смотрел на сидящих в зале. Мрачный, недоверчивый, тоже
надменный, но я в его чертах где-то неуловимо видела страдающего
человека. Который вполне мог за эти внутренние страдания наказывать
всех остальных. И по нему так убивалась сама Найрин?