Сколько раз ставили вопрос о соответствии занимаемой должности Лидии Карпенко, но все понимали: стоит ее только подтолкнуть, как она свалится на самих же подталкивателей с огромной тяжестью. Может и завалить.
Потому Лидия спокойно могла уничтожать пачками папиросы на своем рабочем месте. А уж ваше дело, как подобрать к ней ключики и получить свой напечатанный материал.
Чего нельзя было отнять у старой женщины, так это ее мастерства. Она была похожа на ту машинистку, которую великий драматург и философ Бернард Шоу, принимая на работу, спросил, с какой скоростью она печатает.
– 200 слов в минуту, – ответила машинистка.
Великий драматург почесал затылок:
– И где же я вам возьму столько слов?
Даже инквизитор Бондарский не всегда отваживался контачить с Лидой. Она и ему могла врезать по первое число (фраза, часто употребляемая в стенах редакции, которую расшифровать не мог ни один сотрудник).
Басов громко буркнул:
– Это в номер, я буду у себя.
И исчез.
В кабинете его ждала девушка в толстых зимних чулках, хотя на дворе все еще было тепло.
– Здравствуйте! Я к вам на работу, – сказала она, садясь в кресло у стола.
Басову ничего не оставалось, как занять свое место начальника отдела.
До сих пор он работал один, хотя ему давно редактор хотел подсадить стажера. Но Басов со стажерами быстро расставался, времени не было кого – то учить, объяснять прописные журналистские истины. И ему шли навстречу, Басов был ценным сотрудником.
Во всяком случае, редактор сдерживал Бондарского в желании поставить зарвавшегося умника на место.
И вот новая попытка стреножить свободу. С появлением сотрудника он должен будет работать в строго обозначенные часы – ведь теперь отвечает не только за себя, но и за отдел.
Бондарский, при всем своем профессионализме, ревниво относился к свободолюбивым личностям, которые завоевывали свою свободу работой.
– Я в редакции ни одного яйца не высижу, – не раз в глаза говорил Боднарскому Басов.
Тот морщился от негодования.
– Если очень постараться, высидишь. Я всегда здесь и помогу тебе это сделать.
– Каким образом?
Такие стычки были постоянными. И когда Басову надоедало, он шел к главному редактору с заявлением об уходе.
Казимир Пшесинский мрачно созерцал Басова и начинал медленно вслух читать заявление, интонируя каждое слово так, чтобы было понятно, какую глупость написал его лучший сотрудник.