Носитель стоял оцепеневший. Ведьма добилась своего, ей удалось выбить своего врага из колеи. Сейчас его можно было одолеть голыми руками. Но ведьме этого было мало, ей необходимо было уничтожить Оскола морально.
– Если бы ты знал, какое наслаждение я испытывала, когда втаптывала твою жену в дорожную пыль, – словно откуда-то издалека донесся голос Армуды.
В следующий момент с руки носителя сорвалась ярко-белая молния, и ослепительная вспышка ослепила всех, кто находился в зале, в том числе и самого носителя.
* * *
Благодаря атратам зрение возвращалось быстро. Носитель сначала услышал, а затем сквозь мутную пелену и увидел, как по залу быстро трусит Аруш. Он подошел к месту, где раньше стояла Армуда, внимательно его осмотрел и обнюхал. От ведьмы не осталось и следа. Место было выжжено. Камни выгорели и местами полопались. Да и всему залу после боя, и особенно после последнего удара Гартоша, порядком досталось. Все зеркала оказались разбиты, мраморные колонны местами были закопчены, местами обожжены, люстры с магическими светильниками разрушены.
Зал постепенно заполнялся людьми. Магранг первым делом бросился к императору, который начал шевелиться и подавать признаки жизни. Дети Гартоша поспешили к своему отцу, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. А сам Гартош стоял безучастно, словно ничего не видя и не слыша – перед его глазами в очередной раз прокручивался бой на перевале и последнее прощай от Лиситы. Боль потери с новой и новой силой накатывала на Оскола, и отодвинула назад все остальные чувства.
В боковую дверь вошли разочарованные Руткер и Алеандра.
– Та остроухая сволочь, что помогала разрушать Виктанию и травить Осколов, все-таки сумела смыться! – внес ясность в свое плохое настроение старый маг. – Но ничего, я достану этого выродка. – Он подошел к месту гибели ведьмы и поднял оплавленный кусочек металла. – Ох и сильны твои атраты! Полностью уничтожить такой мощный атрат, как Тартул, дорогого стоит.
«Это не мы, – тихо сказала Алаза. – Это сам Гартош. Точнее, его месть и ненависть».
Руткер тяжело вздохнул и отбросил остатки Тартула в сторону:
– Вот так всегда, все, что нам Осколам остается – это месть.
Гартош только сейчас начал приходить в себя. Он взглянул на брата. Катан почувствовал этот взгляд и оторвал глаза от пола.